Джем и Дикси - Сара Зарр Страница 49

– Черт, это самые дрянные сигареты в моей жизни, – морщится Кип после того, как мы обе поджигаем наши «Асьенды».

Мы уже успели спуститься на полквартала. Эта улица, как и та, на которой живет Кип, сплошь засажена деревьями. На нависающих над домами ветвях едва успели пробиться молодые листья.

– Ох, – тяну я в ответ, не зная, что сказать на это. Я никогда не думала, что сигареты в принципе могут быть не отвратительны на вкус. – Эти сигареты принадлежали моему отцу.

Без тяжелого рюкзака по моей спине растекается удивительная, непривычная легкость. Тело кажется таким легким, словно я могу оторваться от земли, если хорошенько постараюсь.

– В смысле?

– Нет-нет, он жив. С ним все в порядке. Я стащила их после того, как он уехал, так что теперь они мои.

Затянувшись пару раз, Кип выбрасывает свою сигарету, и она, пару раз подпрыгнув на асфальте, катится в сторону.

– Что произошло у вас с Дикси?

Свернув за угол, мы видим показавшуюся из-за деревьев луну – тонкий изогнутый полумесяц.

– Впрочем, тебе не обязательно рассказывать это мне, если не хочешь.

Не то чтобы я не доверяла Кип. Но наша история была слишком длинной и запутанной для того, чтобы рассказывать вкратце. Что уж тут, я сама с трудом понимаю, когда же все это началось.

– Все очень сложно, Кип, даже слишком. – Все, что я могу ей сказать.

Как только мы снова сворачиваем, в лицо ударяет ветер. Моя «Асьенда» тут же тухнет, и я выбрасываю сигарету в сточную канаву.

– На первый взгляд она та еще заноза в заднице. И не очень-то сообразительная, если через две секунды после знакомства виснет на таком парне, как Райан.

Остановившись, я прячу руки в карманы, с силой сжав ткань изнутри:

– Дикси далеко не глупа.

Притормозив рядом со мной, Кип пожимает плечами:

– Как скажешь. Ты явно знаешь ее лучше, чем я. Это – всего лишь мои первые впечатления, и я имею в виду только…

– Мы прошли через очень многое. Мы просто делаем то, что должны, – и она, и я.

– Я не имела в виду ничего плохого, – смеясь, говорит Кип и кладет руку мне на плечо. – Я была уверена, что тебе просто нужно выпустить пар. Но если это не так, мы можем вернуться на вечеринку и повеселиться.

Я не могу вымолвить ни слова. У меня нет сил сделать первый шаг и вернуться. И тем более нет сил уйти. Вот в чем состоит моя единственная проблема: я застряла, безнадежно и глубоко, не в силах сделать один-единственный выбор. Вытащив руки из карманов, я пытаюсь сделать глубокий вдох, но горло спирает.

Рука Кип, крепко сжимающая мое плечо, расслабляется и ласково проводит по ткани моего свитера.

– Ты плачешь?

Я качаю головой, ничего не отвечая.

– Прости, если я скажу что-то не так, – тихо произносит Кип. – Я прекрасно понимаю, что пока очень плохо тебя знаю. Но я не хотела тебя расстраивать. Мне казалось, что все, что тебе нужно сейчас, – это кто-то, кто встанет на твою сторону и сможет тебя поддержать.

Из моего горла наконец-то вырывается глубокий вздох.

– У тебя такая большая семья, но ваши родители всегда за вами присматривают. Они всегда знают, где вы и с кем вы, во сколько вы уходите в школу и во сколько возвращаетесь домой. Да что там: почти вся твоя семья прямо сейчас на этой вечеринке, вместе. – Я киваю назад, в сторону дома.

Кип кивает, внимательно смотря мне в глаза.

– У нас все иначе. Дикси – все, что у меня есть. У нас нет никого, кроме друг друга. Она моя единственная сестра. Моя маленькая сестренка.

– Хорошо, я все поняла. Прости меня, – повторяет она.

Отступив от нее на пару шагов, я вытираю рукавом лицо:

– Дикси единственная, кто понимает меня. Она – единственная, кто знает.

Судя по замешательству на лице Кип, она, должно быть, думает, что я говорю о какой-то огромной семейной тайне.

– Знает что?

Для меня ответ очевиден: «Каково это – быть в нашей шкуре».