Мои путешествия. Следующие 10 лет - Ирина Конюхова Страница 48

Мне вдруг стало страшно от мысли, что я один. Надел штормовую куртку, вышел в кокпит. Увидел голубоватое небо, немного успокоился. Но оглянулся назад и вновь увидел за кормой пустоту и одиночество. Может, надо увеличить парусность? Яхта ускорит бег, и тогда они отстанут? Я больше двадцати узлов выжимаю из моей старушки яхты, а какую скорость могут выжать пустота и одиночество? Нигде об этом не слышал и не читал.

17:30. Поменял галс, иду курсом 250–260 градусов на запад. Надо обойти острова Зеленого Мыса ^[91]. Никто из гонщиков не пошел западней этих островов, только я рискнул. Мне передали, что лидеры стоят в зоне штилей и только яхта «Кинг Фишер» идет вперед. Она была западней всех. Вот почему я и решил уходить на запад. Не знаю, правильно ли сделал. Время покажет.

Скучаю по земле. Как хочется походить босиком по земле-матушке. Этим летом я наконец-то смог выбраться домой, к себе на родину. На вокзале в Мелитополе нас никто не встречал. Мы дали телеграмму, что приедем в Чкалово на такси. Нам не хотелось беспокоить родителей, ведь поезд Москва – Евпатория проходит через Мелитополь рано утром, в 05:30.

Вышли из поезда, и я сразу вспомнил, что так было и тридцать лет назад, когда я приезжал на каникулы из Ленинграда, где учился в Арктическом училище. Тот же воздух, пропитанный фруктовыми ароматами, та же суета, хотя день только начинался.

На вокзале в Мелитополе к нам подскочили сразу несколько человек, предлагая купить черешню. В ту пору в наших краях как раз была пора черешни. Еще не пересыпали ягоды из ведра в сумку, как нам предложили свои услуги несколько таксистов-частников. Я назвал село Чкалово и сразу предупредил, что до него 54 километра. «Знаю, знаю, – сказал один таксист. – Это та деревня, откуда наш путешественник Федор Конюхов». Мы с женой переглянулись и поехали с ним. Он слышал про Конюхова, но в лицо никогда не видел, так что меня не узнал.

«Мама»

Мои мама и папа вышли встречать нас за ворота. Мама – в чистом фартучке, на голове такая же белая косыночка, а папа – в сером костюме, с тремя медалями на груди. Две – «За боевые заслуги» и одна – «За Победу, за Сталина». И первое, что я увидел в глазах отца: он до сих пор солдат, сержант пехоты Советской армии. Несмотря на свои восемьдесят четыре года, отец был еще крепок, в узловатых руках его чувствовалась сила, да и крутые плечи и загорелая, отнюдь не морщинистая шея говорили о крепком здоровье.

За время моего отсутствия произошло много событий. Но хата, в которой я вырос, стояла без изменений и при виде меня как будто заулыбалась.