Богиня и Зеленый сыр - Яна Андерс Страница 48

– Ну как муж? – спросила Марьяна, разливая вино по бокалам.

– Муж – объелся груш, – усмехнулась Полина. – Я его почти не вижу.

– Почему?

– Ты же знаешь, Игорь – трудоголик. Он всё время работает. Ему интереснее просидеть целый день за компьютером, чем пойти со мной в ресторан. Я иногда вообще не уверена, замужем ли я.

– А Сашке он уделяет внимание? – спросила Марьяна.

– Он иногда с ним ходит гулять, но при этом или читает на лавочке газету или разговаривает по мобильному телефону. Мне иногда кажется, что он не может просто «быть»: дышать воздухом, смотреть на небо. У него сразу же возникает информационный голод.

– А ты не пробовала его как-то отвлечь?

– Пробовала. Недавно в театр ходили на спектакль Виктюка. Так он меня там замучил, всё время ворчал, что столько времени потратил впустую, когда мог бы вместо этого ещё часа три-четыре поработать за компьютером.

– М-да-а-а… Тяжёлый случай, – протянула Марьяна.

Полина с любопытством наблюдала, как Марьяна ловко и плавно передвигается по кухне, открывая холодильник, доставая с полок тарелки, накрывая на стол. Движения её были четки и отлажены, казалось, что она исполняет какой-то неведомый, только ей известный танец. Что-то в ней определённо изменилось за то время, пока Полина её не видела, но что именно, Полина пока не могла понять. И вдруг её осенило: в Марьяне прибавилось «кошачести». Движения её стали более плавными, замедленными и как бы немного ленивыми, голос звучал мягче, её ясные серые глаза светились ровным тёплым светом, а на губах всё время играла какая-то загадочная полуулыбка, напоминающая улыбку Моны Лизы.

– Марьянчик, сядь, не суетись. На столе и так уже всего полно.

Марьяна села, всё так же полуулыбаясь.

– Марьян, с тобой явно что-то происходит, – сказала Полина, с интересом разглядывая подругу.

– Я влюбилась!

– Ну ты даёшь! – в изумлении воскликнула Полина. – И в кого же?

– В Томаса Хартмана. Помнишь, ты его видела в ресторане?

– Немец? Помощник Фарша?

– Он самый!

– И как же это произошло? – спросила Полина.

– Ну… сначала мы с ним встретились пару раз по делу, с Фаршем надо было кое-какие детали обсудить. Потом он пригласил меня в ресторан, после этого мы гуляли по Москве, а потом я приехала к нему в гости на чай и не выходила из его квартиры три дня.

– Ого! – ухмыльнулась Полина. – Для начала неплохо!

– Знаешь, со мной такого никогда не было! – призналась Марьяна. – Даже когда мы встречались с Владом, я не помню, чтобы я когда-нибудь так теряла голову!

Марьяна закурила тонкую длинную ментоловую сигарету. Обычно она не курила, вела здоровый образ жизни. И только иногда, когда в компании выпивала вина, могла с удовольствием выкурить одну или две лёгкие сигареты.

– Томас… Он какой-то особенный, совсем не похож на русских мужчин. Я таких раньше не встречала.

– Каких «таких»? – не поняла Полина.

– Ну, например, если спросить у типичного русского мужчины: «Какой должна быть идеальная жена?», что он ответит? – Марьяна затянулась сигаретой, прищурив глаза.

– Ну… он скорее всего скажет что-нибудь типа: «Хорошая хозяйка, вкусно готовит, прекрасная мать и так далее…»

– Вот именно! А Томас говорит: «Идеальная жена – это надёжный друг и страстная любовница».

– Да… от наших мужчин такое нечасто услышишь!

– Знаешь, я скоро переезжаю к Томасу, мы с ним решили жить вместе. Но он мне поставил условия.

– Какие?

– Он сказал: «Обещай, что не будешь стирать и гладить мою одежду и убирать за мной посуду. Я привык делать это сам и не хочу, чтобы ты меня обслуживала. Я тебя ценю совсем не за это».

– Во даёт! Идеальный мужчина!

– Нет, – покачала головой Марьяна. – Просто он – нормальный мужчина.

– Смотря что считать нормой. У нас мужчины привыкли считать, что жена – это бесплатная домработница.

– Женщины сами в этом виноваты. Мужчины обращаются с нами так, как мы позволяем с собой обращаться.

– Да, мы их действительно избаловали. А теперь сами за это расплачиваемся.

– А как там Олег Лукин? – спросила Марьяна. – Подаёт признаки жизни?

– Ещё как подаёт! Проявляет ко мне повышенный интерес. У него появилась навязчивая идея: он считает меня Богиней.

– Тебе это приятно?

– И да, и нет. С одной стороны приятно, что кто-то о тебе такого высокого мнения. А с другой… Это накладывает определённые обязательства. Вынуждает соответствовать созданному образу, демонстрировать образцовое поведение, отличные манеры и так далее. А это не для меня. Я – не Богиня, а обычная женщина со множеством недостатков. Но Лукина трудно переубедить…

– По-моему он просто влюбился в тебя!

– Я это знаю, – мягко улыбнулась Полина.

– И что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что у меня с ним никогда ничего не получится. И не только из-за Игоря.

– А из-за чего? Полина на миг задумалась, подбирая слова.

– Понимаешь, – сказала она. – Лукин мне напоминает зелёный сыр.

– Какой зелёный сыр?

– Ну помнишь, раньше, в детстве, продавался такой зелёный сыр в виде порошка, в пакетиках за восемь копеек? Им ещё макароны посыпали?

– Да, помню. Вонючий такой. И что?

– Я этот сыр просто обожала! Но такого теперь нет!

– Как нет?! Сейчас в магазинах полно французских сыров с зеленью: «Рокфор», «Блю чиз», «Горгонзола»…

– Вот именно! Есть похожие сыры, есть даже швейцарский тертый сыр зелёного цвета. Но такого, какой был в моём детстве, больше нет! Он существует только в моей памяти. Это – память о детстве.

– Но ведь Лукин-то существует и сейчас!

– Того Лукина, в которого я была когда-то влюблена, больше нет! Потому что тот Лукин существовал только в моём воображении! – сказала Полина и сама неожиданно поразилась простоте своего открытия.

– Теперь понятно, – сказала Марьяна. – Значит, того Лукина, в которого ты была влюблена, никогда на свете и не было. Ты его себе просто выдумала!

– Вот именно! Но я это только недавно поняла. А теперь мне кажется, что он себе выдумал меня! Потому что никакая я не Богиня. И влюблён он не в меня, а в образ, который он сам себе создал.

– Похоже, что вы оба страдаете иллюзиями, – резюмировала Марьяна. – Со временем это проходит.

– Вопрос в том, сколько каждому из нас требуется времени, чтобы это прошло. У меня это заняло семнадцать лет.