Унесенные войной - Кристиан Синьол Страница 48

Как обычно, они провели это лето в Усселе и Пюльубьере. Теперь им легче было ездить, поскольку в 1955 году они приобрели свою первую машину: «рено» в четыре лошадиные силы зеленого цвета, с которой Эдмон не сводил глаз. К тому же Шарль слышал в речах младшего брата все больше и больше горечи. По словам Эдмона, он с трудом перебивался в этом крохотном имении. Ему потребовался займ на закупку оборудования, и сегодня сумма долга достигала почти его годового заработка.

Шарль подумал, что ни он, ни Луиза не требовали компенсации в момент раздела имущества. Родители дали им больше, чем Эдмону, оплатив их обучение, и Шарль сочувствовал горю брата. Несмотря на его желчность, Шарль старался не вступать с Эдмоном в конфликты, наоборот, пытался помочь изо всех сил.

— Я могу быть твоим гарантом, если хочешь, — предлагал Шарль, — и ты сможешь купить больше земли. Здесь она стоит не очень дорого.

Эдмон и вправду мог бы докупить земли, ведь в поселке жила только одна крестьянская семья. Остальные же оставили участки, уехали в города.

— А если я не смогу выплатить долг, что произойдет тогда? — спрашивал его Эдмон.

— Есть только одно решение — увеличивать размеры имения, — отвечал на это Шарль.

— Зачем увеличивать? Робер пойдет в армию, может быть, даже в Алжир. Кто будет помогать мне, когда он уедет? И кто знает, вернется ли он?

— Перестань! — успокаивал Шарль. — Я надеюсь, что война закончится прежде, чем твоего сына призовут. А тебе всего сорок два. А еще, вспомни, ты всегда хотел остаться здесь.

— Это была не самая лучшая моя идея.

Иногда их споры проходили в болезненном для Шарля тоне. Было ясно, что жить с Эдмоном сложно, но что было делать? Шарлю нравился Пюльубьер. Он давно запланировал купить здесь маленький домик, брошенный, например, семьей Ребер, но Матильда, родившаяся и выросшая в Усселе, невысоко ценила опустевшую деревушку.

— Детям тут хорошо, — настаивал Шарль. — Здесь они отдыхают от города.

Матильда не отвечала. Она поняла, что он не отступится от своей мысли. Правдой было также, что дети были счастливы побегать здесь по лесам и полям, помогать в полевых работах, пожить жизнью, так сильно отличающейся от той, которая была в Аржанта. Но Матильда говорила, что они потратили свои сбережения на машину в прошлом году. И разумно ли занимать деньги, чтобы купить небольшой, никому не нужный домик Реберов, который отдавали за двести тысяч франков?

Дело удалось быстро уладить. Уже давно наследники Реберов искали покупателя. Шарль и Матильда смогли немного заняться обустройством в середине августа, но дел было немного. Большая гостиная, обложенная плиткой, отапливалась огромным камином с чугунной подставкой для котла, и в этой комнате можно было и готовить, и собираться во время обеда. Оттуда можно было пройти в две спальни направо, в комнатушку, служившую уборной. Это был и весь дом. Еще при необходимости можно было обустроить чердак на втором этаже. Однако пока для него не было мебели. Но до следующих длинных каникул оставалось много времени. К тому же на Рождество они должны были быть в Усселе.

Эдмон никак не показал этого, но в глубине души был очень разочарован покупкой брата. Ему нравились их беседы, их обмен новостями о событиях в городе, и Эдмону были очень симпатичны как Шарль, так и Матильда. Эдмон с семьей жили в одиночестве в Пюльубьере целый год, вдали от всего мира, и Робер скоро должен был уйти в армию. Вернувшись, он женится, во всяком случае, они на это надеялись, но как же тогда они смогут жить в имении двумя семьями, если им и так средств едва хватало? Нет, Шарль правильно сделал, что купил дом в деревне. Это было разумное решение: о нем не следовало жалеть.

К тому же, несмотря на все трудности и нерешенные вопросы относительно будущего, Эдмон знал, что он не сможет жить нигде, кроме Пюльубьера. Он сам выбрал такую жизнь. И даже если у Шарля жизнь сильно отличалась от его собственной, даже если он купил отдельный дом и таким образом немного отдалился от него, Эдмон не сомневался, что может полностью рассчитывать на брата, чтобы продолжать жить той же жизнью, какой жили их ушедшие родители.

Элиза наконец решилась открыть магазин в Лондоне, а затем, через год, еще один в Нью-Йорке, но не скрывала от Люси всех трудностей, которые повлечет за собой это решение.

— Надо уметь противостоять трудностям, запастись терпением, пока не начнут приходить первые дивиденды, — убеждала Элиза мать, не рассеяв, однако, до конца и собственных сомнений.

Она приняла меры предосторожности, тщательно обдумав решение открыть магазин в очень оживленном районе возле Центрального парка, но не могла предвидеть, что понадобится так много времени, чтобы появились постоянные клиенты.

— Будь осторожна, — советовала Люси, — не рискуй слишком многим. Лучше приезжай в Коррез. Отдых там поможет тебе обдумать объективное положение вещей.

— Не в ближайшем будущем, — отвечала Элиза, — но обещаю, приеду.

Уезжая с Паулой в замок Буассьер, Люси была охвачена беспокойством. Ей не удавалось почувствовать прелесть нежной прохлады лета в тени большого парка, насладиться воспоминаниями в комнате Норбера. Она слишком много думала о Париже, а также о покинувших этот свет Франсуа и Алоизе. Люси тосковала по Пюльубьеру. Она побывала там еще пару раз, но отношения с Эдмоном и Одилией, конечно же, были совсем не те, что с братом и его женой. Она намного лучше ладила с Шарлем и Матильдой, которые регулярно ее навещали.

Подобные часы в приятной компании отвлекали ее от раны, нанесенной сыном Гансом, не подававшим о себе никаких вестей. Эта тишина, вдобавок к трудностям Элизы, лишала Люси сна. Во время бессонницы Люси ловила себя на мыслях о смерти. Она часто ходила на кладбище Сен-Винсена, думала о том, что разменяла уже седьмой десяток, что большая часть жизни позади. К счастью, Элиза и Паула оставались возле нее. Но Элиза также была причиной для беспокойств. Она ведь пошла на риск и могла разориться!

К слову, Элиза приехала в конце месяца весьма обеспокоенная. По дороге от вокзала до замка она ни о чем не говорила, но как только они прибыли, не стала скрывать решение, которое была вынуждена принять.

— Придется продать замок, — объявила она.

Люси не знала, что и сказать, и Элиза добавила:

— Мне очень жаль, но я не могу поступить по-другому. Мне нужны деньги, и очень быстро.

— Замок принадлежит тебе, доченька, и ты вправе распоряжаться им.

— Да, но я знаю, как много он стал значить для тебя в последнее время. Мне так жаль.

Паула возмутилась: ей тоже было очень хорошо в этих полюбившихся стенах.

— Ты, может быть, однажды поблагодаришь меня, — сказала ей Элиза. — В любом случае, у меня нет выбора. К тому же мне надо быстро возвращаться, но я хотела сообщить тебе новость с глазу на глаз.

Люси поняла тогда, что дочь приехала к ней почерпнуть необходимые силы для боя, который вряд ли будет легким.