Низина - Джумпа Лахири Страница 48

Потом он принялся заводить разговор о продаже дома и отъезда из Толлиганга и вообще из Калькутты. Совсем в другую часть Индии, например в какой-нибудь тихий городок в горах. Или получить визы и уехать в Америку к Субхашу и Гори. Ничто, говорил он, не привязывает их больше к этому месту. И большой пустой дом — только насмешка над будущим, о котором они мечтали когда-то.

Она, конечно, думала над этими предложениями, но недолго. Представляла себе, что это будет означать. Поехать в такую даль, мириться с Субхашем, признать и принять Гори, познакомиться с ребенком Удаяна.

Но Биджоли не могла бросить дом, где Удаян жил с самого рождения, и окрестности, где он погиб. Террасу, с которой она в последний раз видела его, пусть даже издалека. Поле за низиной, куда потащили его убивать.

На этом поле, кстати, выстроили дома. Новенькие дома, на чьих крышах гнездятся телевизионные антенны. По утрам рядом с новым кварталом работает базар, где, Дипа говорит, цены на овощи гораздо ниже.

Однажды, месяц назад, муж ее, как всегда, натянул перед сном москитную сетку и завел будильник. Утром Биджоли заметила — дверь в его комнату по-прежнему закрыта, а он не поехал окунаться в Ганг.

Она не стала стучаться к нему, пошла на террасу и сидела там, пила чай и глядела на небо, где ползали тучки, но дождя не было. Она велела Дипе отнести ее мужу чай и разбудить его.

Через несколько минут, когда Дипа вошла в комнату, Биджоли услышала, как разбились вдребезги чашка с блюдцем. Еще до того, как Дипа прибежала на террасу и сообщила, что ее муж умер во сне, Биджоли уже догадалась сама.

Она стала вдовой. Как Гори. Теперь Биджоли носит белые сари, без узора и без каймы. Она сняла с себя все браслеты и не ест рыбу. И больше не красит киноварью пробор в волосах.

А тогда Гори снова вышла замуж. За Субхаша. Такой поворот событий до сих пор не укладывается в голове Биджоли. В некотором смысле та новость явилась еще более неожиданной и убийственной, чем смерть Удаяна. Да, еще более убийственной и опустошающей душу.

Теперь все в доме делает Дипа. Смышленая девочка-подросток из деревни, где у нее остались пять братишек и сестренок, которых надо растить. Биджоли подарила Дипе свои украшения и цветную одежду, дала ей ключ от дома. Дипа моет и причесывает волосы Биджоли, умело маскирует залысины. По ночам она спит рядом с Биджоли в доме, в молельной комнате, где Биджоли больше уже не молится.

Она управляется со счетами, ходит на базар, готовит еду, забирает почту. По утрам приносит с колонки питьевую воду. По вечерам проверяет, заперты ли ворота на замок.

Когда надо что-то прострочить, она пользуется швейной машинкой, которую смазывал еще Удаян. Он всегда сам чинил ее, избавляя мать от необходимости отдавать ее в мастерскую. Биджоли разрешила Дипе пользоваться машинкой, и та теперь подрабатывает надомными заказами — подшивает юбки и брюки, подгоняет по размеру кофточки для женщин по соседству. В свое время и Биджоли выполняла заказы — вышивала на машинке.

Днем в самую жару Дипа сидит с Биджоли на террасе и читает ей вслух газету. Не целиком каждую статью, а по нескольку строчек, пропуская трудные слова. Вот прочла недавно, что в Америке президентом стал знаменитый киноактер. Что Коммунистическая марксистская партия Индии опять возобновила свою деятельность в Западной Бенгалии. Что Джиоти Басу, которого всегда так ругал Удаян, стал премьер-министром.

Дипа заменила Биджоли всех — мужа, невестку, сыновей. Биджоли считает, что Удаян так или иначе подготовил это.

Биджоли помнит, как он сидел во дворе на корточках с кусочком мела в руках и учил читать и писать детишек прислуги, которые не ходили в школу. Он дружил с этими детьми, играл, ел с ними вместе, делился с ними мясом из своей тарелки, если на всех не хватало. Вступался за них, если Биджоли набрасывалась на них с бранью.

Став постарше, он собирал для бедняков из трущоб старые вещи — постельные принадлежности, посуду. Он провожал девушку-горничную до дома в один из самых бедных и опасных кварталов города, покупал для ее семьи лекарства, вызывал им доктора, если кто-то болел, и помогал с похоронами.

Но полиция объявила его злодеем, экстремистом. Членом нелегальной политической партии. Человеком, якобы неспособным отличать хорошее от дурного.

Биджоли живет на пенсию мужа и на доход от нижних комнат, которые они начали сдавать чужим людям после отъезда Гори. Иногда приходит по почте долларовый чек от Субхаша, для обналичивания которого требуются месяцы. Она не просит денежной помощи у Субхаша, но и отказываться ей не резон — не в том она положении, чтобы отказываться.

Всего этого ей вполне хватает на еду и на оплату трудов Дипы, даже смогла выкроить на маленький холодильник и провести телефон. Телефон этот, конечно, штука ненадежная, но она с первой попытки сумела набрать номер и сообщить в Америку Субхашу о смерти отца. Позвонила спустя несколько дней после случившегося. Вроде как-то нехорошо, рано муж умер. А с другой стороны, не так уж и задела ее за живое эта смерть.

Ведь уже больше десяти лет они с мужем жили в разных комнатах. Больше десяти лет он не разговаривал с ней о гибели Удаяна. Ни с ней, ни с кем-либо еще. Каждое утро после омовения в реке он заходил на базар за фруктами, а потом останавливался на улице поговорить о том о сем с соседями. А дома молчал. Ужинали они вдвоем всегда молча, сидя на полу под портретом Удаяна, чьей смерти он упорно не хотел признавать вслух.

А ведь как они раньше любили этот дом. В некотором смысле он был их первенцем. Они гордились каждой его деталью, каждым новым приобретением для него.

Когда его только построили, когда в нем было всего две комнаты, и электричество начали проводить в квартал, они готовили ужин при фонарях. А уличный газовый фонарь? Этот элегантный образчик британских городских красот. Его тогда еще не переделали в электрический. Каждый день перед закатом и потом на рассвете приезжал обходчик из корпорации, забирался на столб и вручную зажигал и гасил газ.

Земельный участок у них был небольшой — двадцать пять футов в ширину и шестьдесят в длину. Сам домик узенький — шестнадцать футов в поперечнике. Между домом и уличной стеной — проход в четыре фута шириной.

Биджоли внесла в строительство свой личный вклад — продала украшения из своего приданого. Муж считал, что надежным домом надо обзаводиться раньше, чем детьми.

Крышу первоначально покрыли квадратами сушеной глины и только позже заменили шифером. Субхаш с Удаяном первое время спали у себя в комнате вообще без оконных рам — на ночь оконные проемы просто завешивали джутовой мешковиной. Иногда туда заливал дождь.

Она помнит, как муж лоскутами ее старых сари оттирал ржавчину с петель и задвижек, как выбивал пыль из матрасов. Потом, когда устроили ванную комнату, он раз в неделю отмывал ее всю и отчищал от паутинок перед тем, как пойти мыться.

Биджоли целыми днями перебирала в доме вещи. Передвигала, переставляла, сдувала пыль. И точно знала, где что лежит. Следила за прислугой, чтобы та ровно застилала простыни, чтобы на зеркалах не было ни пятнышка, чтобы никаких разводов внутри чашек.