Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики - Дмитрий Соколов-Митрич Страница 48

– У вас село депрессивное. Здесь работать негде.

– Но другие ведь как-то живут. В город работать ездят, огородом кормятся. Летом сюда дачников приезжает втрое больше, чем местных, – у них заработать можно на год вперед. А он работает ровно до 60 рублей в сутки. Чтобы хватило на бутылку и плавленый сырок. При чем тут рабство? У него и никакого надлома-то не видно – он небось и не рвался сюда. У нас тут один парень с Дальнего Востока пешком три месяца шел, из армии сбежал – вот это я понимаю. А Епишин ваш знаете какие тут речи закатывает? «У меня, – говорит, – все там было. Тюрьма, ужин, макароны, чача». У него только одно мерило жизни: дают жрать – не дают жрать, бьют – не бьют. Тут как-то был один «афганец» бывший, слушал его, слушал, а потом говорит: «Заткнись, сука, сейчас же или я тебя задавлю». О-ох, товарищи чеченцы, заберите его отсюда.

– Володя, – сказал я Епишину перед отъездом, – приезжай ко мне работать. Дом строить надо. Выпивка-закуска будет.

– А куда надо ехать?

– Шутка.

ПО МАТЕРИАЛАМ СМИ:

Июль 2001 года. Калужская область

Семья цыган несколько лет похищала людей и держала их в рабстве («Комсомольская правда»)

Всего в двух часах езды от Москвы, на окраине старинного города Калуга, цыганская семья из клана Углы несколько лет держала у себя рабов. Нагло, не таясь. Невольниками были наивные люди, которые согласились обменять свои городские квартиры на симпатичные домики в деревне. Но вместо деревенской благодати попадали в кромешный ад.

Узников держали под замком в деревянном сарае с земляным полом, регулярно били: для наказаний имелись специальные дубинки. Иногда, под настроение, старший сын Руслан выносил во двор видеодвойку, включал какой-нибудь боевик с восточными единоборствами и отрабатывал на стариках технику ударов.

Пожилых невольников, которым полагалась пенсия, раз в месяц выводили под конвоем в сберкассу и отбирали скудные стариковские деньги. Все остальное время рабы, как и положено рабам, пахали, не разгибая спины: работали в доме, а в сезон надсмотрщики вывозили их на поля соседнего колхоза.

В дальнем углу двора цыганского дома оперативники обнаружили небольшой «концлагерь»: сарай, обшитый картонками. Жилой площади метров пять, в центре конуры – печка, две кровати. На закопченной стене мелом узники писали свои имена: «Здесь живут Миша, Катя, Коля, Вова, Наташа…» Всего семь имен.

Бывшая рабыня Наташа, на вид женщина лет 50, совсем не похожа на убогую вокзальную бомжиху. Но дат она не помнит, месяцы, проведенные под замком у цыган, слились для нее в одну черную полосу.

– А хоть кормили вас цыгане нормально?

– Один раз в день. Если нам удавалось растянуть на два раза, то ели и вечером. Я готовила сама – как правило, супы из пакета. Еще нас подкармливала одна цыганская жена, она русская. То хлебушка нам сунет, то миску каши. В баню нас за все время только один раз возили.

– Вы пытались убежать?

– Нет. Ворота всегда закрыты были, и возле них постоянно кто-то из детей дежурил с собаками.

Сколько именно людей лишились своих квартир и стали цыганскими рабами – сейчас выясняет прокуратура. Глава семейства рабовладельцев Николай сидит в СИЗО, его жена Нина – в бегах. После проведения российской милицией операции «Табор» по всей стране у цыган было найдено одних только несовершеннолетних русских детей, которых они превратили в рабов, около 1000 человек.

Сентябрь 2001 года. Челябинск

Несовершеннолетние сестры-близняшки Васильевы из Челябинска оказались рабынями-наложницами чеченцев. Вернулась из рабства живой лишь одна (газета «Вечерний Челябинск»)

Она несколько дней ни с кем не разговаривала. Впрочем, многочисленные родственники даже и не настаивали – девушка вернулась из чеченского рабства. Два года назад она, 16-летняя девочка, исчезла из города вместе со своей сестрой-близняшкой. И вот теперь, когда уже все практически перестали надеяться на чудо, Оля оказалась вновь дома…

Оля и Аля Васильевы учились в 10-м классе, и надо было подкопить денег на выпускной бал, позаботиться о поступлении в институт. Первоначальный капитал было решено взять у соседа Хусана, благо отношения с ним за год завязались очень неплохие. Мать девочек заняла по тем временам совсем небольшую сумму, накупила оптом товара и стала его реализовывать. Торговля оказалась успешной. Однако вторая поездка за товаром стала роковой: женщину обокрали в поезде. Хусан (чеченец) стал абсолютно законно требовать возвращения долга. Неудачливая «бизнесменша» просила войти в положение и, пока что-нибудь не придумает, подождать. Сосед был категоричен: деньги сейчас, сегодня же, иначе включается счетчик. Из всего богатства в семье была однокомнатная квартира, которую хозяйка, ясное дело, закладывать не стала. Прошлась по родственникам, насобирала сколько могла.

Вечером отдала соседу четверть нужной суммы. Тот был неудовлетворен. Через неделю дочки-старшеклассницы не вернулись из школы, Сначала даже мысли не возникло, что в их исчезновении замешан сосед. Однако через несколько дней, когда на ноги была поднята вся городская милиция, выяснилось, что чеченец съехал с квартиры, которую, как оказалось, просто несколько лет снимал. Поиски абсолютно ни к чему не привели.

Аля была старше Оли на пятнадцать минут. Отличить сестер можно было только по небольшой разнице в росте, да по характерам они отличались. Оленька – стеснительная, скромная, тихая. Алька – забияка, в карман за словом не лезет. Такими и выросли две худенькие красавицы блондинки. Как-то они возвращались из школы. У подъезда встретили Хусана.

Знали, что у мамы с ним какие-то дела, поэтому не удивились, когда тот передал им якобы мамину просьбу скорее приехать на рынок. Сосед даже предложил подбросить их на машине, которая тут же и стояла. Только сказал, что тачка ждать не будет: мол, садитесь прямо сейчас, портфели домой не заносите. Сели на заднее сиденье. Оля помнит только то, что Хусан предложил выпить газировки. Не отказались…

Когда очнулась – понять ничего не смогла: находилась в какой-то маленькой темной комнате, окна которой были закрыты ставнями. За стенкой кто-то всхлипывал. Оля попыталась открыть дверь – ничего не получилось. Стала стучать и кричать. Возникший на пороге сосед втолкнул в комнатушку зареванную Алю. Наивная Оля только через 3 дня поняла, что произошло с сестрой. Поняла, когда ее саму насиловали три бравых чеченских парня…

А тогда Аля пощадила нервы сестры и не стала рассказывать, как проснулась от холода, потому что оказалась лежащей на чужой кровати абсолютно голая. Как чеченец рявкнул на ничего не понимающую девчушку: «Лежать!.. Будешь отрабатывать долг за мать!» От шока она даже не могла сопротивляться. Ей казалось, что это сон. Сестренки поняли главное: мама вовремя не отдала соседу какие-то деньги, поэтому Олю с Алей и забрали. И увезли в Чечню.

Девчонок насильственно поили водкой и со связанными руками загружали в одну и ту же, с тонированными стеклами, машину. Водитель всегда был один и тот же. Остановки делали в маленьких деревеньках, у знакомых соседа. Таким образом провели две ночи, Олю всегда запирали в комнате одну, а Алю Хусан уводил с собой. Бежать не было возможности.