Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин Страница 48

В этом отношении образ действий региональных властей с его противоречивыми последствиями представляет собой простую кальку с политики федеральной бюрократии.

Однако, стремясь к снижению степени зависимости от федерального центра, в первую очередь бюджетной, региональные власти стихийно склонны поддерживать (в том числе и «по умолчанию», не преследуя слишком жестко) по крайней мере отдельные проявления протеста, рассматривая его как средство давления на федеральную бюрократию и инструмент частичной корректировки ее наиболее разрушительных решений, а также как инструмент «переключения недовольства», которое в иной ситуации обрушилось бы на сами региональные власти.

Стремление к повышению степени финансовой самостоятельности является одним из важнейших мотивов региональных элит. Колоссальный рост доходов бюджетной системы Российской Федерации в результате баснословного улучшения внешнеэкономической конъюнктуры был последовательно сконцентрирован в федеральном бюджете, благодаря чему реальные финансовые возможности регионов сократились (этот процесс продолжился в полной мере и в 2006 году, когда рост расходов федерального бюджета на 0,8 % ВВП был обеспечен в первую очередь сокращением доходов региональных бюджетов на 0,72 % ВВП), а их зависимость от федерального центра не просто существенно выросла, но и значительно превысила уровень, достаточный для гарантированного сохранения целостности страны.

Так, в результате правления Путина и созданной им бюрократии доля финансовой помощи федерального центра в доходах региональных бюджетов, наиболее полно выражающая степень финансовой зависимости регионов от центра, снизившаяся было с 14,4 % в 1996 до 9,6 % в 1999 году, увеличилась в 2004 году до 21,9 %. В бюджете же 2006 года она и вовсе предусмотрена на запредельном уровне 35 %. Соответственно, возросла сумма средств, перераспределяемых через федеральный бюджет, и нагрузка на него: удельный вес финансовой помощи регионам в его расходах увеличился с 10,2 % в 1999 до 33,0 % в 2005 году и до 33,4 %, предусмотренных проектом федерального бюджета на 2006 год.

Усиление финансового давления федерального центра при общей наглядности снижения адекватности его политики естественным образом провоцирует рост сепаратизма, особенно в относительно обеспеченных удаленных регионах с диверсифицированной экономикой. Это движение поддерживается и направляется различными корыстными силами (вплоть до, насколько можно понять, транснациональных корпораций, которым действительно намного проще требовать установления своего контроля за полезными ископаемыми Республики Восточная Сибирь, чем Российской Федерации), однако возникает и развивается прежде всего как элемент регионального протеста против безответственности и самодурства правящей бюрократии.

О его масштабах свидетельствуют листовки и интернет-рассылки, широчайшим образом распространявшиеся в Красноярском крае весной 2005 года в связи с проведением референдума по включению в состав края Таймыра и Эвенкии. Представление о стилистике, энергетике и направленности этих призывов может дать следующий (о масштабе охвата соответствующей пропаганды свидетельствует то, что данный текст был прислан на интернет-форум автора, практически не имеющего отношения к Красноярскому краю), публикуемый в присланном виде:

«Край объединили! Теперь самое время начать процесс отделения от наших колонизаторов, которые засели в Москве. Вперед в Новый свет! Вперед к Русской Америке! Вперед к реальной новой жизни!

Сегодня в США уже действуют уже готовые обкатанные на практике законы, и самое главное, что они исполняются всеми! Только Америка способна в обозримой перспективе создать современную инфраструктуру, рабочие места, освоить те полезные ископаемые, которыми богата Сибирь, но при условии, что Сибирь станет частью Америки, станет частью ее территории, а граждане, проживающие на ее территории, – Американцами. В крае нужна, просто необходима, оранжевая революция, главная цель которой – передача всей территории и населения, ее населяющего, под юрисдикцию США с последующим объединением и оформлением в штат США. Русские и сегодня живут на Аляске, живут и все довольны, работают, зарабатывают, детей растят, по миру ездят – они часть цивилизованного мира!

Москва, со своей невменяемой грабительской и никому не понятной политикой, направленной на уничтожение собственного населения – политикой колонизаторов собственной страны все равно не удержит ни край, ни Дальний Восток, ни Чукотку. Нас тут меньше 10 млн человек!!! а рядом Китай, уж лучше стать частью Америки, чем частью Китая.

Остановить проект Русская Америка никто не сможет, так как на сегодня у нас уже нет армии, а что есть – с удовольствием сдастся в «плен» на условиях предоставления американского гражданства. Наша армия будет служить Нам – Русской Америке – и охранять Нас от Московских колонизаторов, потому, что тогда ей будет, ЧТО и ради ЧЕГО защищать! Сегодня они растерянны и ничего не могут сделать ни с Украиной, ни с Молдовой, ни с Грузией, ни с кем и ни с чем!!! У этой власти нет политической воли, нет сил, нет народа! Они не смогут Нам помешать, они так же подожмут свой хвост, как сейчас молча утираются от плевков государств-карликов, они просто никто и ничто, они ничего не могут, они всего боятся, они боятся Нас.

Вперед в Новый свет!!!

Вперед к подлинной новой жизни!!!»

Представляется, что призывы такого рода, несмотря на свою карикатурность (а во многом и благодаря ей), весьма эффективно «промывают» общественное сознание – при практически полной, что характерно, пассивности государственной власти и ее разветвленного пропагандистского аппарата. Активность официальной пропаганды направлена на обеспечение частных коррупционных интересов и мелких личных амбиций лидеров правящей бюрократии, а также подавление и превентивный подрыв оппозиции. Для решения реальных государственных задач времени и ресурсов практически не остается даже на исключительно пропагандистском уровне.

Конечно, сепаратистская пропаганда остается не более чем пропагандой.

Конечно, хозяйственно-управленческие организмы, сложившиеся в большинстве регионов, стремятся к развитию своих территорий прежде всего в составе России с использованием всех возможностей, предоставляемых принадлежностью к все еще значительной по масштабам экономике с емким рынком, высокой нормой прибыли, разнообразными ресурсами и в целом относительно цивилизованными (по сравнению, например, с рядом стран Африки) и, главное, в основном известными заранее правилами.

Однако под давлением неадекватности федерального центра, отдаленности и заброшенности своих регионов они оказываются вполне в состоянии начать всерьез сопоставлять свои перспективы и перспективы развития управляемых ими территорий под властью правящей федеральной бюрократии и в условиях самостоятельного развития (то есть перехода под контроль иных, более успешных, эффективных и, как предполагается, заботливых участников глобальной конкуренции).

Это касается не столько Южных Курил (где местной элиты, способной иметь и собственные интересы и осознавать их, насколько можно судить из Москвы, практически не существует), сколько Сахалина и Калининградской области. Первый уже почти десятилетие является частью нашей страны более в административном и географическом, чем в экономическом плане, так как его нефть и газ, насколько можно судить, в значительной степени выведены из-под национального контроля России в результате вполне колониальных (чтобы не сказать «оккупационных») соглашений о разделе продукции. Весьма характерно, что эти соглашения до сих пор превозносятся либеральными фундаменталистами всех мастей как пример едва ли не идеального вписывания нашей страны в «мировое сообщество».