Всякий капитан - примадонна - Дмитрий Липскеров Страница 48

Анцифера раздражало и одновременно мучило, что Алина настаивает на том, что видит в дыре смерть его отца. Ему казалось, что она придумывает себе картинки как остаточное явление любви к Нестору, как подсознательную вину из-за любви к нему, Анциферу, сыну Нестора.

— Мой отец умер от рака легких! — твердил Птичик. — Он никогда не плавал в океане!

— Ты сам сказал, что я должна настроиться и тогда увижу!

— Я говорил про космос! Я видел созвездие Лебедя! А ты видишь какую-то хрень!

— Вероятно, — она усмехнулась, — в твоей подмышке показывают разное кино. Мультизальный кинотеатр!

Анцифер зашел домой и обнаружил семейство в полном составе.

Мать демонстративно не обращала на него никакого внимания, Хабиб тотчас убрался в свою комнату, и только Верка бросилась навстречу брату.

Птичик был удивлен таким проявлением сестринской любви, впрочем, дал ей обцеловать свое лицо, а потом Верка потянула его в комнату на интимный разговор.

— Ну, говори! Не тяни.

Верка собралась, оправила майку на пухленьком, почти детском животике и выпалила:

— Я больше не люблю Борхито! Мне с ним скучно, он не растет, и у меня с ним не бывает оргазмов!

— Так уходи от него!

— Жалко мне его. Он будет страдать!

— Пострадает и перестанет!

— Ты думаешь?

— Уверен.

— Мне придется вернуться к матери и жить в этой комнате!

— Живи.

— А ты?

— Я с женщиной живу. У нее есть квартира.

— Да ну?! А я знаю ее?

— Знаешь.

— Да ну?! А кто это?

— Это Алина, подруга отца!

Верка открыла рот и долго его не закрывала, осмысляя услышанное. Потом рот закрыла и уточнила:

— Это которая нашу семью ограбила?

Анцифер засмеялся:

— Кто тебе это сказал?

— Мать. Да я всегда об этом знала!

— Алина была женой отца, он ей квартиру подарил. Ведь должна она была где-то жить!

— Ее проблемы!

— Ну так я вот тебя сейчас выброшу на улицу, и чего делать станешь? Опять к Борхито пойдешь?

— Это чего это ты меня выбросишь?!! — нахмурилась Верка, как в детстве, когда собиралась драться с братом. — Твоя, что ли, квартира!!!

— Не моя, но у меня сил больше!.. Да ты не бойся, я для примера. Каждому нужно где-то жить! И это дело отца было, кому и что дарить. Согласна?

Верка напряженно думала.

— Ну да, папуся для нас все делал.

— Правильно. И нечего сейчас его осуждать, когда он утонул.

— Куда утонул? — не поняла Верка.

— То есть умер… Ты лучше у матери спроси, куда она наш дом дела, который отец построил. А он ведь несколько миллионов стоил. Хватило бы, чтобы нам с тобой по отдельной квартире купить, и еще на жизнь осталось бы!..

— Мам! — заорала Верка. — Мам!.. Где ты там!!!

— Гав-гав! — поддержал Антип. Он жил в детской комнате и часами висел на дверной ручке.

Она появилась, большезадая, с плохо прокрашенными волосами и с подозрением в глазах:

— Ну чего тебе?

— А ты куда папусин дом дела? — поинтересовалась дочь.

— Какой дом?

— Который папуся построил для нас! Птичик говорит, что он несколько миллионов стоил! Я хочу отдельную квартиру!

Мать посмотрела на Анцифера глазами — гиперболоидами инженера Гарина, собираясь испепелить сына на месте.

— Что за разговоры! — наехала она.

Птичик улыбнулся:

— Да не страшно, мам. Давно уже! А дом ты, тетя Рая говорила, спустила на своего хорька Хабиба! Продала за копейки, так тебе кувыркаться с Хабибом хотелось! И Верка в тебя пошла! Хорошо, хоть она мужикам не платит!

— Да я тебя!..

Мать стала подпрыгивать на месте, но никто не понял, что это за ритуал такой новый.

— Ты чего, мам? — улыбнулась Верка. — Сейчас пол проломишь!

Она сделалась красной, и все продолжала подпрыгивать. Затем краснота перешла в бордовый окрас, спускающийся от лица к шее, от шеи к плечам.

— Ее замкнуло, — определила Верка. — Сейчас того!..

Анцифер поднялся со стула, подошел к матери и обнял ее:

— Ну успокойся, мам! Успокойся! Мы тебя все равно любим!

Тут и Верка подошла к матери и обняла ее крепко-крепко.

Неслышно из коридора нарисовался Соевый Батончик Иван Хабибович Оздем. Он втиснулся между братом и сестрой, крепко ухватив мать за подол.

Она перестала подпрыгивать и заплакала, да так горько, что омыла слезами всех своих детей. И столько от нее отошло несчастной жизни, что тела братьев и сестры покрылись мурашками и наполнились нервической энергией. Сначала Верка стала подпрыгивать, затем мать за старое принялась, а потом и Птичик с Соевым Батончиком не выдержали. Так они и подпрыгивали где-то с час, объединенные общим духом одной турецко-русской семьи.

А когда все успокоилось, она, вспотевшая и обессиленная, рухнула в кресло и вынесла приговор:

— Хабиб во всем виноват! Он меня с пути истинного сбил!

— Турок, одно слово! — горько вздохнула Верка. — И вот ведь — ни одного подарка за всю жизнь не сделал!

— Папа!.. — пролепетал Иван Хабибович Оздем.

— Ну ладно! — определился Птичик и пошел из комнаты. Вся семья двинулась за ним.

Обнаружили Хабиба запертым в туалете.

— Выходи, друг! — попросил Анцифер. — Выходи!..

— Эй! — поддержала Верка. — Твой, что ли, туалет?