На прибрежье Гитчи-Гюми - Тама Яновиц Страница 48

– Похоже, она со страху пукнула, – говорила мамочка. – Или это газ так воняет? Лапушка моя, вставай. Надо бежать отсюда, пока все не взорвалось.

Кто-то склонился надо мной.

– Любовь моя, жива ли ты?

– Отстань, а, – пробормотала я. – Меня сейчас вырвет. Из-за тебя мне дышать нечем!

– Слава богу! – сказала мамочка. – Она в полном порядке.

Я открыла глаза и в полутьме разглядела скорбно склоненного надо мной английского лорда – ни дать ни взять отвергнутый возлюбленной поэт.

Я поняла, что обязательно должна его удержать. Что, если я люблю его по-настоящему и просто еще не разобралась в своих чувствах?

– Подожди! – крикнула я. – Вернись! Я не поняла, что это ты. Меня всю колотит. Согрей меня своим телом, а то меня удар хватит! Мне нужна медицинская помощь!

Мамочка колошматила в стену трейлера.

– Теодор, где ты! Умоляю, поторопись! – Трейлер съехал еще на несколько футов. – Что же мне делать? Я даже внутрь пробраться не могу. А вдруг он потерял сознание?

Трейлер, раскачавшись, соскочил с кирпичей.

– Миссис Сливенович! – заорал Саймон. – Назад! Он вас задавит!

– Сынок! – вопила мамочка. – Где мой сынок?

Наш дом заскользил по склону холма, вниз, к водам Гитчи-Гюми. Грохоча, как огромный спичечный коробок, он катился по камням и кочкам, с маху сшиб проволочную ограду и понесся дальше.

– Теодор! – завыла мамочка. – Милый Теодор!

Пирс помчался за трейлером, Саймон – за ним.

– Его несет в пучину вод прибрежных! – Я тоже побежала.

Раздался оглушительный всплеск.

– Свалился в озеро! – охнула мамочка. – Он утонет!

Мы ссыпались с холма. Трейлер, наполовину уйдя в воду, застрял.

– Повезло! – сказала я. – Футах в пяти подальше совсем глубоко.

– Он может взорваться? – спросил Пирс осторожно.

– Не знаю, – сказала мамочка. – Взрывается ли газ в воде? Это только Теодор знает. Тео, где ты? Жив ли? – Она сбросила шлепанцы и, подобрав полы халата, шагнула в воду.

– А вдруг он ударился головой и потерял сознание? – сказала я. – Тогда он захлебнется в собственной блевотине.

– Пирс, сделай же что-нибудь! – завыла мамочка.

Пирс вошел в воду и полез вверх по стене трейлера. Окно теперь было на крыше. Помахав нам рукой, он спрыгнул внутрь. Я тихонько толкнула трейлер – проверить, прочно ли он стоит. Оказалось – непрочно. Снявшись с места, он поплыл по озеру.

– Что ты наделала? – сказала мамочка. – Что ты наделала?

– Да я до него едва дотронулась. Только легонечко толкнула.

Трейлер был похож на плавучий дом.

– Сделайте же что-нибудь! – взмолилась мамочка. – Остановите его!

Саймон зашел по пояс в воду.

– Жутко холодно! – сообщил он. – Действовать надо быстро. – Он попытался ухватиться за трейлер, но у него ничего не получилось – тот уплывал все дальше. – Попробую проникнуть внутрь, – сказал он и попытался взобраться наверх, но не смог – слишком было глубоко.

Мамочка с криком «Сынок!» ринулась за ним.

– Миссис Сливенович! – сказал Саймон. – Вода ледяная. Вылезайте на берег, иначе переохладитесь.

Трейлер все плыл. В темноте его видно было плохо. Я стояла прямо за мамочкой, которая так и не вылезла из воды. Я испугалась, что ей придется ампутировать ноги. Саймон, весь дрожа, выскочил на берег. Через минуту в окне трейлера показалась чья-то фигура.

– Теодор, это ты? – спросила мамочка. Фигура выползла на крышу. За ней появилась еще одна. – Пирс! С тобой все в порядке?

– Трейлер тонет! – крикнул Пирс. – Вода очень быстро поднимается. – Он встал, а Теодор так и остался лежать.

– Что там с Теодором? – сказала мамочка. – Он ранен?

– Он какой-то странный, – сказал Пирс. – Похоже, решил вздремнуть.

– Спусти его вниз, – сказал Саймон. – Я за ним сплаваю.

Пирс взглянул вниз.

– Ни фига себе! Здорово нас отнесло, – сказан он.

Саймон снова бросился в воду и поплыл к трейлеру. Пирс, как мне показалось, принялся расталкивать Теодора. Впрочем, видно мне было плохо. Бесчувственное Теодорово тело свалилось в воду.

– Эй, что это с ним? – сказала я. – Что я без него буду делать? А вдруг он умом повредился? Вдруг он от этой травмы не оправится и на всю жизнь останется напуганным, забитым калекой? Что я буду делать? Мне, кроме него, и поговорить не с кем.