Скандал - Сюсаку Эндо Страница 48

– Я не отрицаю, есть вещи, писать о которых не возьмется ни один писатель.

– Вы увиливаете. – Нарусэ еще шире открыла свои и без того большие глаза. После чего, словно поддразнивая его, сказала: – Сегодня пятница, пусть это и случайное совпадение, день, когда был распят Иисус. День, когда толпа кидала в Иисуса камнями. Поэтому я нарочно пригласила вас в эту гостиницу… – Она рассмеялась. – Извините. Но я говорю правду.

– В любом случае вы обманули меня, пообещав встречу с тем типом.

– Вы можете сейчас же с ним встретиться, – отмахнулась Нарусэ.

– Где?

– В соседней комнате.

Он направился к двери, но:

– Так нельзя, если вы войдете без разрешения, он рассердится, – остановила его Нарусэ. – Вон туда.

Она указала рукой на дверь возле ванной.

– Видите там стенной шкаф? В задней стенке сделано отверстие, чтобы подглядывать в спальню.

– Отверстие для подглядывания?

– Да, в Синдзюку в злачных местах это сейчас модно. Среди членов клуба этой гостиницы есть люди, пожелавшие получать такое же удовольствие… Оттуда вы сможете его увидеть.

– Но что он делает с Мицу?

– Полагаю… – сказала Нарусэ невозмутимо, – демонстрирует чувства, которые вы питаете к этой девочке.

– Бросьте эти шуточки! У меня нет каких-то особых чувств к ней.

– На поверхности. Но в вашем подсознании…

– Я не питаю к ней никаких непристойных желаний…

– Но послушайте, желания не ограничиваются сексом. Каких только желаний не бывает!

– Например?

– Если посмотрите… – сказала Нарусэ, как будто специально для того, чтобы подстегнуть его любопытство, – сами поймете.

Сугуро колебался, не зная, на что решиться. С одной стороны, он хотел поскорее увести Мицу отсюда и вернуть ее домой. С другой – было сильное искушение увидеть, что же это за бессознательные чувства, которые, как утверждала Нарусэ, возбуждает в нем девочка.

– Вам не мешает выпить, – вдруг пробормотала Нарусэ. Она поднялась, открыла панель в углу комнаты, за которой оказался небольшой белый холодильник. На верхней полке стояли маленькие бутылочки. – Я вам приготовлю коктейль.

– Я не пью, – решительно сказал Сугуро. Не хотелось и дальше уступать искушениям Нарусэ.

– Отказ не принимается.

Она уже охлаждала стакан и шейкер в холодильнике. Налив в стакан янтарную жидкость, поставила перед ним.

– Это не яд. Всего лишь снадобье, которое отведет вас в другой, неизвестный вам мир.

Он впился глазами в напиток Нарусэ ушла за чем-то. Подняв голову, увидел, что за окном тихо падает снег. Протянув руку, он поднес стакан к губам. Резкий, бьющий в нос аромат. Непривычный к крепким напиткам, он закашлялся, но внезапно его охватило страстное желание изничтожить свое опостылевшее «я». Скрипящий стул врача. Голос, зачитывающий показатели ACT и АЛТ. Сугуро сердито выпил залпом содержимое стакана.

Тепло распространилось от горла по груди. В ту же минуту ему почудилось, будто в него вошло что-то из неведомого, находящегося в другом измерении мира. Он с удивлением почувствовал, что его решимость увести Мицу как будто парализована.

«Надо увести ее отсюда, – настойчиво внушал он себе. – Надо увести ее…»

Точно понуждая себя, он поднялся с дивана и направился в соседнюю комнату. Ноги слегка дрожали. Он уже собирался подойти к двери, как вдруг, повинуясь какому-то неодолимому позыву, свернул в сторону шкафа, на который указала Нарусэ.

– Только гляну разок, – пробормотал он, – одним глазком. И тогда со спокойной душой уведу Мицу.

В задней стенке шкафа, в котором висело несколько пустых вешалок, было проделано маленькое круглое отверстие, незаметное для непосвященных. Отодвинув вешалки, Сугуро припал к нему глазом. И вот уже автор «Жизни Христа» и «Слуги» стоял в постыдной полусогнутой позе, которую с такой охотой принимают мужчины в многочисленных пип-шоу на Кабукитё.

В отверстие была вставлена специальная линза, так что, вращая черный ободок, можно было осмотреть всю спальню. Кровать, приближенная линзой, была видна как на ладони, только не в фокусе, и вначале ему показалось, что на постели белеет какой-то ком, но настроив резкость, он увидел лежащую на спине Мицу. Она все еще спала, но за прошедшее время с нее исчезли грязный свитер, застиранные джинсы и все, вплоть до нижнего белья. Как она оказалась раздетой? Сама сняла? Или это проделки Нарусэ?

На нее падал бледный свет стоящего рядом торшера. При виде ее детского спящего личика защемило в груди. Тело девочки было не столь красиво, как оно привиделось ему во сне. Бедра, как у всех современных девочек, сильно развиты, но ноги короткие, кривые. Свет торшера резко выделял еще не вполне сформировавшиеся округлости с торчащими бурыми сосками. Незрелые, плотные груди девочки, еще не ставшей женщиной. На плоском животе маленький, узкий пупок отбрасывал тонкую тень в глубь плавно нисходящего, как склон песчаной дюны, лона. Впившись глазами в бурые соски и твердые груди, Сугуро как будто вдыхал запах рощи в начале весны. Аромат деревьев, усеянных еще не раскрывшимися клейкими почками. Аромат жизни.

Нагота Мицу не имела в себе ничего от «женщины», в ней не было ничего сексуального. И в то же время это уже не было тело ребенка. Тело, предвещающее «женщину» – не пройдет и полугода, все в нем округлится и смягчится, созреет. Спутанные волосы спадали на лоб, на безмятежно спящем, невинном личике еще сохранялось детское простодушие. Пока он стоял, приникнув к отверстию, прошло довольно много времени. Нарусэ все еще не появлялась, разумеется, и того типа тоже не было. Возможно, Нарусэ хотела, чтобы вначале Сугуро до пресыщения насытил телом Мицу свой взор.

Глядя на голое тело девочки, он думал о тех разрушениях, которые принес с собой его возраст. Внутренние органы – изношенные, как стершиеся от долгой работы шестеренки. Печень, которой врач предрекает скорое затвердение. Лицо, изъеденное долгими годами. Как и его друг Кано, он уже недалеко от того, чтобы уйти в мир иной. А в этом простодушном спящем личике, в выпуклостях, еще не достигших женской полноты, распускается будущее. Если приблизить лицо к этим припухлым грудкам, наверняка пахнёт яблоком. Запах, которого, увы, не найти на груди «женщины», ибо зрелость уже содержит в себе предвестие увядания. Сугуро охватило страстное желание вдохнуть, вобрать в себя этот аромат юности. Казалось, если он насытится им, его дряхлое тело и усталая душа вернут себе силы, возродятся.

Откуда-то послышалась музыка. Фортепьянный концерт Моцарта… Если бы ему было дано прожить еще раз свою жизнь, он бы хотел, чтобы его повсюду сопровождала подобная музыка. Ане этот страх смерти, который неусыпно точится на дне души. В этот момент он неожиданно вспомнил лучи зимнего солнца, освещающие округлые холмы, и залив полуострова Симабара, на который они ездили с женой, и улыбчивое лицо старого священника с кроткими глазами. Если бы этот старец увидел тело Мицу, он бы, в отличие от него, не испытал ревнивой зависти. Он ведь верит, что впереди его ждет более чудесная жизнь…