Намерение! - Любко Дереш Страница 48

Все, что можно сделать на протяжении жизни, делается сейчас – или не делается вообще. Я помнил, что со мной может случиться к сорока годам, если не изменить ничего сейчас. При «нормальном» способе жизни к сороковке человек превращается в руину, все еще убеждая себя, что самочувствие более-менее неплохое, что каждый день болит в другом месте, а вот завтра – о, завтра он встанет в шесть утра, пойдет на стадион бегать, подтягиваться, обливаться водой.

Все, что можно сделать за жизнь, делается сейчас. Или не делается вообще.

Я держался за эту мысль и от нее медленно трезвел. Первое, что я сделал – начал просыпаться, как все в Хоботном, на рассвете. Я заставил себя обливаться водой из колодца. Не знаю, дает ли это что-то на самом деле, но знаю точно: если это делать настойчиво, жизнь изменится.

Нужно много работы. Много физической работы, чтобы отвлечься на время от навязчивых мыслей про тошнотную нарезку памяти.

В конце марта стояла сухая погода, и я вскопал огород возле конюшни. Его было немного, может, полсотки. Для сравнения: куда больше места занимал сад. Выкорчевал старые кусты смородины черной и красной. Они уже лет пять не цвели. Выкорчевал старый крыжовник. Сложил коряги за хатой, а через две недели, когда они малость подсохли, спалил их вместе с разным мусором из гаража.

Пошел в село к Ганкевичам, купил у них пять тачек перегноя. Разбросал, снова перекопал огород.

Я наблюдал за собой со стороны. Во мне срастались два «я». Одно – которое жило у бабушки, другое – которое работало во Львове. Я снова попал в точку расхождения, в месяц март, когда я приехал в Хоботное. Я снова повторял работу, уже однажды сделанную. Снова думал думы, уже однажды продуманные. И я вспоминал, что в тех думах, которые я думал тогда, уже пряталось знание своей другой половинки.

Я словно шел параллельной тропой и наблюдал за собой со стороны. У меня появлялись воспоминания даже про это наблюдение.

Была некоторая морока с садом, я никогда раньше не обрезал плодовые деревья. Но наш сосед, старый мент Юрович, показал, как это делать правильно. Продал мне немного извести, еще и одолжил щетку.

Побелил деревья. В саду было семь старых яблонь, две груши, две вишни, старая и молодая, и одна желтая черешня. А возле самого крыльца росла развесистая алыча. А в уголке – толстый орех.

Обрезал малину, немного ее проредил. За те годы, что с бабушкой сидели ее дочери, никому до огорода не было дела. И понятно – свои еще не копаны, работы хватает.

На огороде я разбил грядки. Прикинул, что сажать бульбу не окупится, дешевле купить. Посеял морковку, петрушку. Немного позже, когда потеплело, посадил кабачки – очень хотел потушить их со сметаной.

Еще посеял укроп, любисток, базилик, евшан-зелье (эстрагон). Потом не нашел только базилик – должно быть, слишком глубоко посадил. Посадил чеснок, лучок. Еще раннюю редиску – «Белую бурульку» и «Рубин», а около дорожки, как меня учили дома, посеял салат – кудрявый и обычный.

Долго думал, что я забыл посеять важного для питания. Может, огурцы? Но с огурцами всегда много мороки. Сперва их накрывай пленкой, потом ставь им тепличку, потом иди разбери, где бурьян, а где ростки, ну их в баню, я этого не умею. Тут, как в буддизме, нужна прямая передача практики. Надо было больше маме помогать.

Спилил сухие ветки в саду, как научил меня Юрович. Это была яблонька, хорошее дерево для огня, но что мне – сало коптить не буду, шашлык тоже не ем. Взял и спалил все. Оно хорошо горело. Был холодный апрельский вечер. Когда меня с ног до головы охватил теплый яблоневый дым, я понял, что наконец исцелился , снова стал собой, одним. Но теперь совсем другим собой. Умножение знаний умножает печаль, а умножение печали умножает знания. И так по спирали, из ниоткуда в никуда.

Вспомнил, что хорошо иметь еще несколько растений. Кукурузу, фасоль и бобы. Индейцы Великих Равнин всегда сажали кукурузу и фасоль вместе, тогда растения поддерживают друг друга.

Бобы тоже классно иметь под боком – они хороши вареные, с солью. А еще лучше в овощном рагу.

Сходил в город на рынок, купил рассаду клубники. Сказал мне продавец, что то голландская, трансгенная, но что-то не верится. Ничего, принялась – цвела, дала завязь, потом ел свою клубнику. Как в детстве – с сахаром и сметаной.

На огороде всегда есть чем заняться. Нет в Хоботном лучшего развлечения, чем прополоть на рассвете пару метров грядок. Знаю, не я один такой оригинал. Это было если не всеукраинское, то как минимум западно-региональное хобби, как у англичан гольф, а у россиян литрбол.

Все молодецкие силы, какие были, вкладывал в физическую работу, а что оставалось – в занятия кунг-фу. Как следствие – совсем перестал волноваться о том, что там в моей изболевшейся голове, в растерзанной памяти.

И хорошо, что не бередил рану – само все зажило. А когда прошло время, засохло и отпало.

Из трав посадил мяту и румянок. Из цветов – матиолу. Думал, может, посадить табак, а потом коротать зимние вечера, как в кафе с Гагариным. Индейцы Эквадора, например, курили табак, чтобы вызывать сны, которые предвещают процветание садов и благополучие домашних животных. Но я уже недели три как не курил – решил не развязывать.

Растения говорили со мной, я говорил с ними. Кажется, мы друг друга неплохо понимали. Сколько бы раз ни довелось мне еще проходить через такие испытания, как с Гоцей, сколько бы я ни мудрел и сколько бы ни портачил, всегда можно начать с нуля.