Акционерное общество женщин - Елена Котова Страница 48

– Почему в Финляндию? – Кыса требовала уточнений.

– Потому что там прохладно и зоопарка, как на Сардинии, нет. Не перебивай… Летней программой сможем охватить около трех тысяч человек, исходя из того, что в среднем у вас на дачах по пять-шесть спален. Это же не лотерея, в которой выигрывает один человек из миллиона, а три тысячи женщин, которые получат неделю бесплатного отдыха! Реальная вещь! Взносы не вырастут, а охват – еще как.

– Это все замечательно и красиво, только бесполезно, потому что дай бог уйти в ноль, чтобы все накладные расходы и зарплату опричников-бандерасов за счет взносов покрыть, – заметила Алена. – Бульон от яиц. Как и Полина, предлагаю вернуться к истокам…

– Катя, и ты туда же, к истокам… – заныла Кыса. – Мы сейчас опять будем о женском естестве говорить, о Боге и дьяволе. Нет, не подумайте, что я оппортунистка или сноб. Я дачу свою отдам на месяц, мне не жалко, не вопрос. Только для чего? Из бедности нам их не вытянуть.

– К истокам, потому что у нас при создании корпорации была мысль… – вмешалась Полина, но ее тут же перебила Алена:

– Полина, погоди. Я поняла, для чего мы поехали в Орловскую область. Ничего, кроме бульона от яиц, мы в глубинке не нароем, но это фантастический имиджевый пиар. Теперь, когда мы раскрутились и народ к нам валом валит, я подумала… Давайте объявим всем ВИП-клиентам: как только общий объем их страховой суммы превысит миллион, они будут отчислять из дальнейшего прироста страховых сбережений – только из прироста – по два процента. Эти деньги пойдут на программу борьбы с гинекологической онкологией для клиенток провинции. Заключим договоры с парой клиник в Москве и Питере, и каждая клиентка из города типа Колпны сможет после сорока приехать для диагностики или для операции и лечения.

– Алена, это супер! – Полина зашлась от восторга. – Это нужно делать максимально публично, обстоятельно рассказывать и об этих женщинах и как именно мы им помогаем. Даже не в целях пиара АОЖ «За гранью», а прежде всего для того, чтобы заставлять общество говорить и думать о климаксе, женской онкологии и о том, почему на этой теме лежит табу.

– Сильно, – признала Катька.

– Дело даже не в новизне, – продолжала Алена, – таких программ в стране полно. Но у нас за них будут платить те самые бабы, которые одновременно в «Чиприани» сидят, в Мерано себя холят и в Швейцарии морды себе режут. Вот именно об этом надо трубить на всех углах, пиарить так, чтобы никому мало не показалось. Превратим женский климакс из источника депрессии в законный и популярный способ личного обогащения и оздоровления!

– Девчонки! – воскликнула Катька. – Смотрите, мы только в Орловскую область всего на два дня съездили, а сколько новых идей. Кажется, что бульон от яиц, но даже Алена, поумнев буквально за минуту, поняла, что это классная пиар-похлебка…

– Полегче на поворотах, мадам президент! – вскинулась Алена. – Раннее лечение рака у женщин – это вам не ношеные шмотки в деревни посылать. И не надо из меня делать циничного пиарщика. Пропаганда нашего общества ничем не менее нравственна, чем Полинино просвещение. Мы не в «уездных городках», а в современном обществе!

– Вот именно, – поддакнула Кыса, подливая красненького уже только себе.

– Что «вот именно»? Ведете себя как климактерические бабы. Весь вагон-ресторан уже наполнен вашими миазмами! – воскликнула Степанова. – На пустом месте склоку затеяли. Можно подумать, что мужика не поделили.

При этих словах Катька вспыхнула, покраснела, на лбу у нее выступила испарина.

– Кать, что с тобой? – встрепенулась Полина.

– Ничего, наверное, приливы начинаются. – Катька уже взяла себя в руки. – Я просто хотела сказать, что уже набралась куча плодотворных идей, как работать с провинцией. Это только начало. Если покопаться, найдем и экономику для компании. Мы говорили: «Вот встанем на ноги, через год или два…» Ну получилось не два, а три, это нормально.

– И среди всей этой выжженной земли, злобных баб и мракобесия церкви один-единственный нормальный человек, пасечник, – задумчиво произнесла Полина. – Все мужики спились, бабы выжили из ума, а он… Сильный характер, ум, но главное, целеустремленность. Идет своим путем, твердо зная, что ему нужно. Кто еще способен выжить в этой пустыне?.. Ирин, ты не теряй связь с этим Ильей Васильевичем. Может, и он нам, и мы ему еще когда-нибудь пригодимся.

– К Москве подъезжаем. – Катька вглядывалась в черное окно, где, похоже, уже мелькали названия подмосковных поселков. – Надо нам еще в одно интересное место съездить. За Можайском есть садовый питомник, там женщины всем заправляют и живут как при матриархате. У моего приятеля Олега Мурлова дача по соседству. Попрошу, пусть он с хозяйкой договорится, чтобы мы все приехали в следующие выходные к ним в гости.

– Я не могу в следующие выходные ехать в Можайск, – сказала Алена. – Не могу вторые выходные подряд…

– Что «подряд»? Мужа одного оставлять? – язвительно спросила Катька. – Вот скажи мне, дорогая Алена, почему ты свинчиваешь с Можайска и вообще в последнее время слегка манкируешь работой?

– Ты получишь право говорить, что я манкирую работой, если я провалю осеннюю синдикацию, – сквозь зубы почти прошипела Алена. – Но я тебе этого удовольствия не доставлю. Пока же можете с Полиной продолжать писать свою «Тетюшанскую гомозу» про одинокого пасечника на выжженной земле.

– Какую гомозу, я уже вообще ничего не понимаю, вы все вразнос пошли! – в отчаянии воскликнула Степанова.

– Ирина, у Булгакова в «Театральном романе» к одному хреновому писателю, такому же графоману, как Катька с ее «Алхимией возраста», приехал родственник из города Тетюши. Они квасили, родственник нес ахинею вроде той, что несет Полина о хождении в народ, писатель все за ним записывал, как Катька, а потом издал книгу под названием «Тетюшанская гомоза».

– Алена, не переходи на личности, не заводись ради бога…

– Нет, а на что ты намекаешь?

– Ни на что я не намекаю. Беру свои слова назад про то, что работой ты манкируешь…

– Нет, я требую объяснений…

– Все, никаких больше объяснений. Мы к Москве подъезжаем. Прекращаем все разговоры, что про народ, что про гомозы. Я пошла за сумкой, и вы все тоже. Это мое решение как президента. Шабаш, короче.

– Это не шаба́ш, а ша́баш, – проворчала Кыса, с трудом выбираясь из-за стола.

* * *

Вера Александровна Кутыкина была женщиной, замечательной во многих отношениях. Пришельцев из Москвы встретила приветливо, но в том была заслуга Олега Мурлова, еще одного гения-концептуалиста, других друзей и советчиков Катька не признавала.

На заре рыночной экономики Олег разбогател, обучая политтехнологиям политиков разного уровня, потом отошел от дел, осел на даче, которую строил за Можайском лет пять, не меньше, с любовью подбирая тосканскую плиточку, расставляя на полках свои книги и уйму пластинок классической музыки, ибо его эстетизм требовал только проигрывателя с иголкой.