Дорога в Ауровиль - Михаил Шевцов Страница 47

– Простите, можно присесть?

Она оторвалась от своих записей, внимательно посмотрела на меня, сказала «да» и снова уткнулась в блокнот.

Я сел и приступил к яблочному пирогу.

– Интересно, – сказал я. – Уже полтора месяца, как я вас вижу почти каждый день – на дороге, на концертах, в Понди… И вы каждый раз делаете вид, что меня не замечаете… Может быть, нам стоит познакомиться?

Она опять посмотрела на меня и вдруг быстро и четко произнесла:

– Я вас не знаю. Я вас нигде не видела. И я не хочу с вами знакомиться. Я хочу сидеть одна и не хочу ни с кем общаться. Просто сидеть в одиночестве. Вам понятно?

Я подавился пирогом и закашлялся. На глазах у меня выступили слезы.

Она добавила, немного смягчившись:

– Простите. Здесь ничего личного. Просто я хочу быть одной.

– О’кей, – сказал я, быстро допил кофе и ушел.

В коммьюнити Сварам идет выставка-продажа музыкальных инструментов. По всей территории стоят прилавки и столы с разложенными на них большими и маленькими флейтами, барабанами, таблами, маримбами, колокольчиками… Инструменты делают здесь же на небольшой фабрике, а также еще в нескольких местах города.

Один колокольных дел мастер привез свою продукцию из России. Колокола его на самом деле внешне не похожи на колокола, а представляют из себя большие металлические пластины, однако звучат, как настоящие. Можно подойти, взять обернутую войлоком колотушку и поиграть на них. Некоторые колокола вообще сделаны из камня – такое я увидел впервые.

Рядом толпится народ, рассматривающий еще одно чудо техники, произведенное в Ауровиле, – электровелосипед. Обыкновенный с виду велосипед оснащен аккумулятором и электродвигателем. Аккумулятор заряжается, когда крутятся педали или велосипед едет под гору.

Выстояв небольшую очередь, я сажусь на велосипед и еду вперед. Ощущение довольно забавное: педали не крутишь, велосипед едет, как мопед, но в полной тишине.

К хорошему, как известно, привыкаешь быстро. Наверное, те, кто уже многие годы живут на берегу океана, привыкли к нему. Возможно, они редко ездят купаться, забывая за чередой рутинных дел о пляже, волнах и о том, какую силу дарит океан тем, кто близко соприкасается с ним.

Я пока еще не примкнул к рядам людей, переставших замечать чудо рядом с собою. Каждое утро я строю свои планы на день, исходя из того времени, когда смогу оказаться на пляже. Хоть немного, хотя бы пятнадцать минут я должен уделить тому, чтобы слиться с океаном и почувствовать его энергию.

Я приезжаю в «Вэйвс», бросаю рюкзак в столовой, раздеваюсь и иду к берегу, не переставая удивляться, насколько разным может быть море – каждый новый день оно выглядит по-другому, никогда не повторяясь.

Сегодня оно трехцветное. Рядом с берегом, сразу после белой пены прибоя, вода имеет песочный оттенок, словно ей удалось отобрать немного цвета у омываемого ею пляжа. Затем идет широкая зеленоголубая полоса с молочным отливом. И, наконец, ближе к горизонту море принимает насыщенный синий цвет.

Вдоль границы синей полосы длинной цепочкой выстроились рыбацкие лодки. Для них этот предзакатный час – время выхода на промысел. На темно-синем фоне они светятся золотом в лучах заходящего солнца, словно жирные объемные мазки на картине.

Я спускаюсь по мокрому песку и быстро вхожу в воду. Прибой здесь всегда довольно сильный, и потому нужно успеть проскочить на глубину, пока очередная волна не сбила тебя с ног. Встречать новый вал приходится боком, но вскоре, после нескольких энергичных движений, оказываешься на достаточно спокойной поверхности.

Теперь я откидываюсь назад и ложусь спиной на поверхность воды, слегка подгребая руками так, чтобы встретить большую волну ногами вперед. Здесь уже волны бывают гораздо реже, но они все такие же высокие, с белыми бурунами наверху. Наконец я вижу, как ко мне приближается широкий гребень. Он становится все выше и встает передо мной тонкой, прозрачной, искрящейся на солнце стеной аквамаринового цвета. А внутри него по пологой дуге скользит крупная рыба. Я разворачиваюсь боком к волне, прижимая руки к телу, и лечу вдоль нее, словно доска для серфинга. Но полет мой длится недолго – гребень все больше загибается внутрь и вскоре накрывает меня с головой.

«Хэллоу!» – слышу я крики с берега, когда выныриваю на поверхность. Еще пару минут назад в том месте пляжа, где я заходил в воду, никого не было. Теперь там стоит толпа индусов. Они машут мне руками, выражая восторг. Для них плавающий в море человек – явление странное. Может, еще и поэтому – а не только из-за нескольких веков колонизации – они смотрят на европейцев, как на небожителей. Им совершенно непонятно: как, за счет чего эти нескладные, часто нездоровые белые создания плавают в море и не тонут?

Верх отваги для индийского мачо – заход в воду по грудь. Я как раз, выйдя на берег, наблюдаю группу таких «пловцов» неподалеку. Они героически барахтаются в воде в трех метрах от берега. На всех одинаковые голубые майки и синие трусы – точно такие же, в какие наши отцы одевались в школе на уроках физкультуры.

Поклонившись своим зрителям, я иду вдоль пляжа.

Вот стоит мороженщик со своей расписной тележкой на больших велосипедных колесах. Он всегда в чистой накрахмаленной белоснежной форме. Когда я прохожу мимо с фотоаппаратом, он вытягивается в струнку, чтобы я мог его запечатлеть.

У берега расположилась большая индийская семья. Справа от нее стоит, предлагая свой товар, продавщица кокосов – пожилая женщина, несмотря на свой возраст, лихо управляется с огромным тесаком, отрубая верхушки крупных орехов.

Слева от семейства – аккуратно одетый нищий. Голова его обвязана рубашкой. Протянутую руку он подпирает другой рукой. Он стоял так, когда я вышел на пляж, и будет стоять, когда я уйду. Его никто не отгоняет. Похоже, отдыхающему семейству он совсем не мешает.

Прислонившись спиной к сложенным в большой стог рыболовным сетям, на песке сидят четверо молодых ребят – англичан или ирландцев. По их бледным лицам с синяками вокруг глаз видно, что они только что прибыли в Индию. Они пьют пиво и потеют.

Чуть дальше я вижу Бернарда, стоящего с закрытыми глазами, на одной ноге, в какой-то сложной позе. Бернарду около шестидесяти лет, но тело у него, как у двадцатилетнего.

Из моря, шумно отфыркиваясь, выходит Стефан.

– Сегодня будет вечеринка, – говорит он. – Приходите.

– В Све-Даме?

– Нет. В Све-Даме нам запретили шуметь. Правда, это не мешает им проводить концерт тамильских барабанщиков. Как будто от них меньше шума будет… А мы в этот раз собираемся в Кей-Кей Гарден. Знаешь, где это?

Я отрицательно покачал головой.

– Это не в самом Ауровиле. Недалеко от «Ганеш бейкери».

– «Ганеш бейкери» знаю. Думаю, найдем.

В йога-центре «Питанга», что в коммьюнити Самасти, идет концерт. Какой-то потрясающий флейтист из Франции под аккомпанемент бас-гитары и перкуссии срывает бурные аплодисменты зала.