Идущий от солнца - Филимон Сергеев Страница 47

Майкл потоптался на одном месте, огляделся по сторонам и вдруг, смяв сигарету, бросился бежать.

– Стой, стрелять буду! – закричал Иван и, вскинув ружье, выстрелил. Майкл остановился на мгновение, словно его ударили в грудь, а потом побежал еще быстрее.

– Ваня, стреляй снова, уйдет!

– Никуда не уйдет. Еще метров сто – и он уснет так же, как спецназовец. Эти снотворные патроны изобрели умные люди. Каждый убегающий думает, что его подкосили насмерть, а потом он вдруг оживает, словно рождается еще раз. Такая процедура заставляет переосмыслить многое и другими глазами взглянуть на жизнь. Об этом писал Достоевский, а потом, когда я общался с его духом, он рассказал еще кое-что.

– Где общался?

– У родника. Мой таежный родник – изумительная штука. Им заканчивается обитель человеческих душ, живших когда-то на земле. Они слетаются сюда каждое полнолунье, а потом устремляются на материки всей Земли.

– Интересно. Хотя трудно в это поверить.

– Когда человек получил из руды железо, он тоже не верил в его силу, пока люди не стали рубить и убивать друг друга этим самым железом. С каждым годом они это делают все лучше и лучше. Кстати, энергия орбиты людских душ связана с энергией солнца и другими Вселенными. Так что поведение солнца и звезд очень зависит от орбиты человеческих душ.

– А поведение спецназовца от кого зависит? – неожиданно поинтересовалась Вера.

– От завоевателей. Я не думаю, что они только меня ищут. Я для отвода глаз. Они хотят присвоить себе то, что нельзя присвоить, а если каким-то образом присвоишь, то на свою голову. Нельзя реки поворачивать вспять, а луну превращать в скважину для добычи. Нельзя лезть в то, от чего ты временно разбогатеешь, а люди от алчности твоей будут страдать и гибнуть, потому что ты лишаешь их необходимого. Ну что, пойдем за иностранцем?

– Ваня, вопрос неуместен.

Иван спрятал патроны спецназовца в кустах багульника, связал парню руки и проверил ружье. Вера тоже повесила карабин на плечо.

– Оставь карабин, – с улыбкой сказал Иван. – Ты с ним как профессиональная снайперша. Или тебе это нравится?

– А я и так профессиональная и тоже снайперша, только бывшая, по отбору штучных клиентов.

– Скажи, как попасть в десятку, чтобы клиента до ушей обуть? – поинтересовался Иван.

– Во-первых, он должен любить символы.

– Какие?

– Разные. В зависимости от его бизнеса или профессиональных интересов.

– Например?

– Например, если он из телешоу или еще какого-то другого шоу, то у него, как правило, свои заморочки, свои сексуально-эстетические кумиры типа Аллы Богачевой или Маши Разбойниковой.

– Ну и что?

– Тогда надо знать их репертуар и петь не хуже их. Это возбуждает… Особенно фанатов попсы. Для них что слушать ее, что переспать с ее исполнителями – одно и то же. Хотя на практике они обожают и то и другое. Есть еще фанаты футбола. Это новое социальное явление, для них секс – это физкультура, порой самая примитивная, но физкультура. Любовь для них глупое развлечение, которого они боятся и плохо понимают, потому что оно требует много времени и переживаний и заложить его в личный бюджет нельзя.

– Бог с ними, Вера. Когда-нибудь они поймут, что к прекрасному, созданному Богом, нельзя прикасаться, тем более осуждать его, закладывать в бюджет, или щупать, или тащить в постель. Прекрасное достойно только внимания, доверия и самых добрых напутствий. Оно само разберется, с кем спать и какому богу молиться.

– Ты так считаешь?

– Иначе оно исчезнет. и, может быть, совсем.

– Почему? – допытывалась Вера.

– Его уничтожат… Смотри, красота какая! Солнце уходит за горизонт. Над лесом красный, до одури красивый, почти хрустальный закат. Ведь это настоящий шедевр природы. Как хорошо, что его создал не человек.

– Почему, Ваня?

– Потому что этот шедевр вечен, как сама жизнь. В отличие от наших людских шедевров, которые меняются, словно перчатки капризных дам. Этот шедевр не подвержен господству богатых и сильно переменчивым нравам политиков. В том-то и сила, и неизбывная красота этого шедевра, что он вечен. И завтра, несмотря ни на какие людские потрясения, кризисы, дефолты или революции, этот закат вновь очарует нас. Это здорово!

Майкл лежал, уткнувшись лицом в кочку, и тяжело дышал. Вера испытывала к нему странное чувство. С одной стороны, она понимала, что он, безусловно, имеет влияние или хотя бы знает тех людей, от которых может зависеть судьба Ивана. В этом она не сомневалась. Она по запаху чувствовала, какого «гиппопотама» им удалось вытащить из болота. Она даже догадывалась о его сексуальных отклонениях, потому что так сосать мизинец, которым она обычно царапала гениталии самых престижных бизнесменов, мог только мужчина, имеющий большую интимную практику, и не только с партнерами женского пола. С другой стороны, она прекрасно понимала, что этот «гиппопотам», может быть, не очень большого ума. Ибо только идиот может предложить с первых минут знакомства и абсолютно не зная человека, быть сообщником запланированного убийства.

– Ваня, он спит прямо на кочке. Не простудился бы. – тихо сказала Вера и, впервые дотронувшись до головы иностранца, вздрогнула. Голова Майкла была холодной, мокрой, как булыжник на заброшенном кладбище. Вера хотела надеть на нее бейсболку, которая лежала рядом, но, коснувшись головы другой рукой, вдруг почувствовала ее смертельный леденящий душу холод, а потом абсолютную пустоту, напоминающую пустоту консервной банки.

– Ваня, он мертвый, – с ужасом выдавила она и брезгливо отвернулась.

– Не может быть! Ты что, не видишь, как он дышит? – Иван взял руку Майкла, проверил пульс, но в этот момент Вера коснулась головы иностранца бейсбольной застежкой и вдруг услышала металлический щелчок.

– Ваня, – почти прошептала она. – Потрогай его лысину. По-моему, она…

Вера не договорила.

Майкл неожиданно открыл глаза и, увидев Ивана, судорожно замахал руками.

– Моя. я. хочу жить. Моя самый богатый этолог штата Аризона. Моя имеет много бакс и редкий ценный бумага. хочу жить.

– А мы тебя не убиваем! – удивился Иван. – Ты что так кричишь?! Как будто черти тебя за пятку укусили. А ну, поднимайся. Вера, что с ним?

– Потрогай его голову. Она холодная и гудит, как пустая канистра.

– Не надо трогать моя большой и очень ценный голова. Моя ее хозяин. – Майкл поднялся сам.

– А если мы тебя оставим здесь, то чья она будет, твоя голова? – вспылила Вера. – Ву компроне?

Когда они пошли обратно, Вера обратила внимание, что в поведении иностранца произошли перемены, которые сразу бросились в глаза.

То, что он сильно сдал, помотавшись несколько часов по труднопроходимым местам, это было понятно.