Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд Страница 47

Его вполне устраивала столь милая обстановка. Он с усмешкой взглянул на нее. Возможно, его навязчивость отучит ее не запирать дверь!

Заметив его усмешку, она вскинула голову и испытующе на него посмотрела. Bon sang, но, похоже, она собиралась окончательно погубить его, демонстрируя изящный изгиб обнаженной шейки в уязвимой интимности своей личной башни. Ему захотелось… отчаянно захотелось, чтобы она сама пригласила его сюда.

Магали вызывающе уперла кулачок в бедро.

– Видите ли, это вполне в вашем стиле. Врываться туда, где вас не ждут и где вы не имеете никакого права находиться, причем у вас даже не хватает тактичности спросить позволения. Может быть, вы еще желаете, чтобы я показала вам свое нижнее белье, или вы уже засунули в карманы парочку сувениров, чтобы забрать домой?

Он расхохотался, исполнившись крайнего уважения к ее методам наступления. Довести его до ярости, заставив самого неуклюже ретироваться. Удачный подход. Но он не таков.

– Пока нет, хотя я не стал бы отказываться от такого предложения.

Она поджала губы, сверкнув глазами.

Он склонил голову.

– Если верить воспоминаниям моей матери, мне было три года, когда она впервые рассказала нам сказку «Рапунцель», познакомив с приключениями принца, который ежедневно возвращался в башню с очередным клубочком шелковых нитей, чтобы Рапунцель могла плести дальше крепкую веревку для возможного освобождения, и тогда я спросил: «А почему он просто в первый же раз не принес ей большой моток, чтобы хватило на целую длинную веревку?»

В полнейшей растерянности Магали взглянула на него, не зная, как отнестись к такой перемене темы разговора. Неужели для нее не очевидно сходство ситуации?

– А потом, спустя лет десять, я вдруг подумал, что, возможно, ему не хотелось сразу приносить нитей на целую веревку. Может быть, принося каждый день по шелковому клубочку, он давал Рапунцель возможность заработать свой путь на свободу, одаривая его всевозможными сексуальными удовольствиями. Такая мысль отлично разогревает воображение.

Ее глаза чуть расширились. Он обожал их яркий карий цвет. Они пробуждали в нем желание приблизиться к ним настолько, чтобы увидеть, как расширяются ее зрачки. Ее по-зимнему бледная кожа вспыхнула румянцем.

– Но сейчас мне пришла в голову новая идея. Возможно, принося всякий раз по одному моточку, он надеялся уговорить ее на побег. Что, если ей вовсе не хотелось освобождения? Может быть, ей нравилась чудная жизнь в башне с тюремщицей-ведьмой еще до того, как туда проник принц и попытался вытащить ее оттуда.

Она озадаченно свела брови. Наконец-то дошло.

– Есть одно отличие, – сдержанно произнесла Магали. – Меня никто не назовет принцессой в башне.

Он лишь улыбнулся, пожав плечами.

– И вы тоже не сбежите отсюда, пока сами того не пожелаете. А мне, собственно, очень даже нравится тут у вас наверху.

– Вернемся к варианту сексуальных фантазий? – сардонически поинтересовалась она, и нога ее невольно дернулась, точно ей вновь захотелось что-то пнуть – возможно, саму себя – за возвращение к опасно скользкой теме.

Он усмехнулся с задумчивым видом. И не смог удержаться, его горящий взгляд блуждал по соблазнительным формам ее тела, а в безумно творческой голове рождалось одновременно множество сексуальных фантазий.

– Я не против.

– А вы знаете, что я думала в детстве об этой сказке? – спросила Магали.

Ее бросило в жар от безумного возбуждения.

– Что просто очередной зарвавшийся титулованный наглец обманом проник туда, где его не желали видеть. И что принцесса оказалась странно беспомощной для воспитанной колдуньей особы. Мне всегда казалось, что в той сказке упущено нечто важное.

– Обманом проник туда… – с задумчивой осторожностью подхватил Филипп.

Окинув взглядом ее светлую комнату, он опустил глаза, осознав намек.

– Да. Кто-то очень похожий на вас, к примеру.

– Зарвавшийся титулованный наглец?

Неужели она полагает, что успех ему преподнесли на блюдечке? Ведь он намеренно не стремился стать очередным Лионне; он стал Филиппом Лионне. И всего добился самостоятельно, упорно трудясь, развивая чувство вкуса и вдохновенно творя свой мир.

– Увы. Вам ли не знать, как ведут себя эгоистичные, поглощенные собой и высокомерные мерзавцы.

Его губы обиженно сжались, скрывая обиду, вызванную подобной оценкой.

– Какое лестное мнение.

Почему она с такой оголтелостью готова приписывать ему все самые худшие качества? Он хорошо ладил с родственниками и проявлял к ним немалое уважение, хотя порой родители его раздражали. Он помогал сестре и присматривал за племянницей пару раз в месяц, после полудня по средам, чтобы дать отдохнуть Ноэми, да и просто ради собственного удовольствия. Круг его друзей был невелик, но очень надежен, и они всегда могли рассчитывать на его помощь. Он никогда не пытался победить конкурентов жульническими методами, стремился только к честному качественному превосходству. Он брал стажеров, помогая им достичь успеха в профессии.

Почему же она упорно думает о нем только плохое? И скажите на милость, разве он принес ощутимый вред кафе ее тетушек? Его сотрудники просаживают в «Волшебной избушке» половину жалованья.

– Кристоф зашел, чтобы написать о нас в своем блоге. Вероятно, заметок со временем могло быть две или три. С парочкой наших рецептов, нескольких фотографий кафе… Его блог – самый популярный в Париже! Но разве вы могли допустить такое? Вы ловко нашли, чем соблазнить его, чтобы он переключил внимание на вашу персону, даже если ради этого вам пришлось пожертвовать одним из ваших драгоценных секретных рецептов…

Она раскраснелась. А Филипп словно прирос к месту. Страсть медленно, как прилив, заливала его… поднимаясь от чресел, поражая сердце и достигая головы.

– Так вы полагаете, что я провел этот день, показывая тому треклятому навязчивому блогеру, как готовить мое «Желание»… мое фирменное «Желание»… тайно замыслив лишить вас его внимания?

Она покрепче скрестила руки. Отчего ее груди обозначились резче, вызвав в нем новый прилив жара.

– Очевидно.

Им овладело сильнейшее возмущение – такое, что он не осмеливался выдать его словом, поэтому, резко отвернувшись, уткнулся взглядом в окно. Далеко внизу из кафе вышли две знакомые фигуры, закутанные в накидки с капюшонами для защиты от слишком холодного даже для них вечера. На сегодня «Волшебная избушка» закрылась. Темная, опустевшая, полная остроконечных шляп и опасных шоколадных соблазнов.

– Далеко ли собрались нынче вечером ваши тетушки?

– На… дружеские поэтические чтения, – запнувшись, ответила Магали, поставленная в тупик его внезапным вопросом.

Он отвернул лицо от окна, еще не избавившись от возмущения.