Записки о Рейчел - Мартин Эмис Страница 47

Том слушал Нормана не слишком внимательно.

— Послушай, — сказал Норман, — когда ты кладешь черную двойку… Да еб твою мать!

Том беспомощно взглянул на старшего брата.

— Очень сложные правила.

Норман был достаточно пьян, чтобы не раздражаться по пустякам, но в то же время достаточно стар, чтобы относиться к подобным юнцам с подозрением и враждебностью. Он был склонен считать их поведение безусловно оскорбительным и в их обществе чувствовал себя неуютно. Я решил проявить дипломатичность и стал исподтишка кидать сочувствующие взгляды каждому из них: что-возьмешь-с-этих-битников — Норману, быдло-оно-и-есть-быдло — Тому, и нечто уже более человеческое — Джеффри. Я встал за спиной Нормана и принялся помогать ему объяснять правила, опираясь на его плечо и подмигивая приятелям. Я пустил по кругу бутылку виски. Вскоре Джеффри начал прилагать усилия. Том стал произносить: «Дык» и «Врубаюсь», — а Норман принялся украшать свой урок похабными анекдотами. Я немного выждал, а затем тихонько вышел из комнаты.

— Конечно, ведь завтра у тебя день рождения. Как раз в тему. Что чувствуешь, когда тебе уже почти двадцать?

— То же, что в восемнадцать или девятнадцать.

— Но ведь ты уже не будешь тинейджером.

— Ну и что? Какая разница?

— Нет? Я уверен, что для меня это будет колоссальной разницей.

— Почему?

— Начало конца. Нет. Начало ответственности. Придется уже принимать себя всерьез.

— Да? А мне все равно.

— Черт. Я еще ничего тебе не купил. Тебе это очень важно?

— Конечно нет.

— С твоей мамой все в порядке?

— Думаю, да.

— Ну ладно, увидимся завтра. Около шести?

— Ага. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже.

Вернувшись в столовую, я застал Нормана в одиночестве. Я спросил, где остальные. Том блевал в туалете наверху. В отличие от Джеффри — тот блевал в туалете внизу.

— С чего это они? — спросил я.

— Виски, — рассудительно произнес Норман. — Этот ушлёпок совсем не знает меры.

— Тут не просто виски. Должно быть, еще и снотворного наглотались.

Норман пожал плечами.

— Ну и мудаки. Пойдешь смотреть, как они?

— Нет. Ну их на хуй. Заебали. Сами справятся.

— Дело твое.

Мы играли в полном молчании. Я позволил Норману выиграть три партии подряд и затем сказал:

— Рейчел, наверное, завтра переедет сюда пожить. Ее родители уезжают в… Корнуолл на пару недель.

— Да? А чего она с ними не едет?

— Она не хочет. И я не хочу, чтобы она ехала.

— Ясный пень. — Норман подлил виски. — А что это была за баба, которую ты приводил сюда раньше?

— Глория?

— Ага. С виду на ней клейма негде ставить.

— Да, но это было просто так — потрахались и разбежались. С Рейчел иначе. Первая любовь и все такое.

Несуществующие брови Нормана поползли вверх.

— Да ладно пиздеть, — сказал он.

Затем послышались звуки легких шагов. В дверях появилась голова Дженни.

— Кто-нибудь пользовался телефоном в моей спальне?

— Я, — сказал я.

— Ты не положил трубку на место.

— О, прости. — Но она уже ушла.

— Понимаешь, о чем я? — спросил Норман. — Сука, сука, сука.

— Понимаю. Но от этого никуда не денешься. Все равно рано или поздно придется на ком-то остановиться.

— С какой стати?

— Потому что иначе, — я говорил и сам удивлялся, — у тебя поедет крыша или ты начнешь бояться, что у тебя поедет крыша, а это еще хуже. Ты не можешь все время спать один… Извиняюсь. Похоже, я нажрался.

— Теперь еще и ты? — Он смотрел на меня с любопытством.

— Короче, я уже спросил Дженни, не против ли она.

— И че она сказала?

— Она за. — Я решил говорить начистоту. — Ебаные карты. — Я выложил на стол очередной десятипенсовик. — Просто Дженифер выглядит последнее время какой-то подавленной. Она всегда была человеком настроения, это правда. Бывало, в общем-то, и похуже, чем сейчас. Вообще мрачно зависала. Просто мне интересно, есть ли что-нибудь конкретное, из-за чего она так переживает. Тем более, зная ее…

— Да? Зная ее — что? Если тебе интересно, я могу сказать.

— Э-э, то есть не надо говорить, если ты не хочешь.

— Да мне похуй. Только не начинай…

Мы услышали, как что-то скатилось по лестнице. В комнату ввалился Том.

— Отлично выглядишь, — сказал я.

— Где Джеф? — спросил Том.

— Блюет внизу.

— Прости, чувак. Я больше не могу. Я сваливаю.

— Подожди минуту. Я его позову. — Я встал.

— Не надо, я пошел.

Я вышел в коридор вслед за несчастным Томом.

— Не парься. Щас я его позову.

Он выставил перед собой ладони, как эстрадный актер, пытающийся утихомирить аплодирующую публику.

— Всё пучком, — заявил он.

Мимо нас проскочил Норман.

— Дженни!

В туалете я опустился на колени. Джеффри бессильно пошевелил пальцами в мою сторону, давая понять, что узнал меня.

— Черт. Я тебя запарил.

— Отнюдь, — сказал я, помогая ему дойти до моей комнаты. — Рад тебя видеть.

— А где Том?

— Он свалил. Что ты ему дал?

— Половинку трипа, «секонал» — не помню сколько — и два колеса «могадона». Он в порядке?

— Да. — Я сел на кровать. — Как там Шейла?

— В том-то и дело. Она меня послала. Два дня назад. — Он помотал головой, словно бы не веря. — Послала. Ну не прикол?

— Хочешь яблоко?

С Джеффри произошло следующее. Шейла вернулась с работы (она была секретаршей) и обнаружила его неподвижно лежащим навзничь на полу спальни — по динамику от проигрывателя возле каждого уха, истлевший косяк в одной руке, опрокинутый стакан возле другой, из уголков рта сочится слюна. Он бухал с самого утра. Он бухал с самого утра уже с сентября. Придя в себя, Джеффри обнаружил на груди конверт. Там было вкратце обрисовано положение вещей и лежала пятифунтовая банкнота.

— Я считаю, что не успел еще с ней натрахаться.

— Как так?

— Да я все время бухал. — Он постучал по пепельнице сигаретой. Но с нее ничего не упало.

— И у тебя не стоял?