Последние дни Супермена - Эдуард Лимонов Страница 47

— Я экспроприатор, как бы прокурор, — улыбнулся Генрих. — Я не грабитель. Я восстанавливаю справедливость: отбираю награбленное. Я не граблю прохожих на улице, я потрошу богатых предпринимателей, богатых, — последнее слово Супермен подчеркнул.

Бесстрастно-профессиональный Джей Джей Ди не двинул и мускулом лица.

— При ограблении ресторана на улице «Коленкур» вы ранили полицейского и женщину-туристку. Прессе неизвестны случаи, в которых вы убили кого-либо в процессе ограбления. Но однажды это может случиться. Как вы к этому относитесь?

— Я сожалею, что ранил туристку. Полицейский получил по заслугам. Это он начал стрельбу. Заметьте, в переполненном посетителями зале. Я стрелял, защищаясь… Если мне придется кого-то убить, защищаясь, ну что же… я не буду сожалеть об этом. Право убить — такое же право человека, как право насытиться.

— Считаете ли вы себя последователем Ницше?

— Нет, вовсе нет. Понимание того, что я Супермен, пришло ко мне вовсе не через тяжеловесные и слишком пышные старомодные объяснения герра Ницше, но через практику моей жизни. И до Ницше история человечества была полна суперменами, Ницше был первым, кто изложил концепцию супермена на бумаге, выразил в словах, но не изобрел супермена.

— Вы не француз, кто вы? Как вы относитесь к общественному строю Франции?

— Я не француз, но я не могу вам сказать, кто я по национальности, из соображений личной безопасности. Во Франции, насколько я понимаю, социалистическое правительство и несоциалистический общественный строй — его принято называть «демократией». К демократии я отношусь резко отрицательно, демократия аморальна. Демократия — это господство посредственного, как обычно, большинства над талантливым и энергичным меньшинством. Над человеком высшего типа, господство пигмеев над Гулливером. Господство бизнесменов, служащих, бумагомарателей и мастеров риторики над собственно человеком действия. Продавцов готового платья и мясников над человеком с пистолетом.

Так долго скрываемые личные чувства и предубеждения Джей Джей Ди, бывшего хиппи и гошиста, наконец проявились. Его усохшее лицо изобразило брезгливо-недовольную гримаску.

— Какие у вас основания считать себя человеком высшего типа?

— Я не боюсь жизни. Я не боюсь жить совсем один с пистолетом. Я не разделяю предрассудков толпы и даже менее распространенных предрассудков толпы интеллектуальной. Я не похож ни на одного человека, которого я знаю. Мне скучно с людьми. Поведением моим руководят совершенно другие мотивы, чем их поведением, — наугад перечислил Супермен и замолчал.

— Вы считаете себя героем? — чуть насмешливо, как показалось Генриху, спросил бывший хиппи.

— Да, я герой, — пожал плечами Супермен. — Демократия же отрицает героизм. Ее идеал — законопослушный гражданин, переходящий улицу на зеленый свет, покидающий свое жилище в восемь утра, чтобы явиться на службу в девять, покидающий службу в пять, чтобы явиться домой в шесть, включающий ТВ в семь, чтобы выключить его в двенадцать, ебущий жену от 12 до часу ночи. При демократии нет места герою. При демократии он — преступник. И Александр, и Цезарь сгнили бы при демократии в тюрьме. Между тем они составили славу и гордость человечества, а не галльский или римский мясник или башмачник. Вы искусственно пытаетесь героизировать своих полицейских, однако человек, состоящий на службе, органически не может быть героем. Героизм в обмен на сколько — сто тысяч франков в год? Смешно… Герой работает на себя. Всегда на себя. Он один. Он не с толпой… Он против толпы. Он одинок.

— Простите, — сказал вдруг Джей Джей Ди. — Но какой же героизм в ограблении?

— Самый прямой. Я рискую максимум — жизнью и минимум — свободой всякий раз. Общество окружило «преступление» таким количеством ужасов, стараясь испортить репутацию смелому, активному действию — поступку, прославляя как добродетель покорность и бездействие, что теперь уже вряд ли кто решится, даже среди самых оригинально мыслящих людей нашего времени, защитить «преступление» как таковое, и «преступника» тем более. Я утверждаю, что «преступник» и есть самая интересная часть человечества, самая энергичная, как бы элита человечества.

— Что же вы предлагаете? Мир, в котором все будут убивать всех?..

— Снимите оковы с мира, распустите толпу, пусть человек будет свободен. Тогда сама собой восстановится нормальная человеческая справедливость. Демократия в любом случае неустойчива, ибо лучшие из лучших суперменов никогда не устанут штурмовать ее бастионы… И будут периодически разрушать ваши государства… ваши общества, ваш покой и, — Генрих улыбнулся, — ваши газеты.

— Честно говоря, я не ожидал найти у вас такие… — Джей Джей Ди подумал, — правые взгляды. Хорошо, скажите же мне, кто герои для вас в современном мире?

— Диктаторы, преступники, mercenaries… Люди, воюющие за себя, защищающие себя, люди храбрые, злые — Супермены, естественно.

— Но вы можете определить точно — кто такой Супермен?

— Супермен — это бунтарь. Он выше толпы. Он биологически выше. Личность осознает себя Суперменом, с удивлением обнаруживая себя в позиции отрицания «их всех», чувство отдельности, а не общности с толпой, со всеми, — вот знак Супермена. Супермен может принадлежать к любой расе и национальности.

— Хорошо, — сказал Джей Джей Ди и выключил магнитофон. — Я думаю, этого достаточно. Скажите, могу я вас спросить не для газеты, но для себя — вам не кажется, что ваше, — он замялся, — мировоззрение несколько наивно? Смесь ницшеанства с анархизмом…

Супермен засмеялся. Внутренний Джей Джей Ди в точности соответствовал своему внешнему облику.

— Можно я вам вкратце нарисую картинку идеального для вас мира, господин журналист? Конечно, для вас идеалом является наилучшим образом устроенное социалистическое общество. Там жирные рабочие разгуливают по зеленым лужайкам вместе с такими же жирными своими половинами, только на три или четыре часа в день заходят они поработать в светлые и большие фабрики. И за это брюхатики участвуют в прибылях промышленных предприятий… На тех же лужайках рука об руку гуляют, розовощекие и жирные тоже, гомосексуалисты и лесбиянки, и рабочие настолько сознательны, что не дают им в морду и не кричат им «faggots», но приветствуют их дружелюбно и с удовольствием. Чистые, без загрязнения, реки катят свои светлые воды к голубым морям. Жирные рабочие, не вступая в конфликты, питаются в больших открытых ресторанах, едят только филе и икру, пьют шампанское. На крышах зданий вертятся ветряные мельницы, собирая энергию, а солнечная энергия собирается солнечными батареями.

Прекрасное французское правительство как ангелы в синих костюмах с крылышками, впереди Миттеран — или будущий Миттеран — выходит из хрустального сената под музыку небесных сфер, размышляя по пути, как еще более уравновесить экономику и принести еще больше благ толстожопому рабочему.

Джей Джей Ди фыркнул. Может быть, он начал понимать Супермена?

— Где вы поместите себя, Супермен, в этом идеальном мире?