Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови - Наталья Штурм Страница 47

– Стоило мучиться, чтобы услышать такие слова, – обрадовалась я. – Завтра должно молоко прийти. Не забудь принести аппарат для сцеживания, сгущенку и свежий творог. По всему видно, малыш любит поесть. Будем сиськи растить, чтоб не похудел.

– Конечно, весь в папку, – обрадовался Роберт. – Вспомнишь что – позвони, я с утра на рынок помчусь и сразу к вам.

Муж нагнулся ко мне, и первый раз за долгое время я разрешила себя поцеловать.

– Иди, иди, от греха подальше, – смутилась я, почувствовав, как соскучилась.

Роберт заерзал и оглянулся на дверь.

– А дверь не закрывается? – с надеждой спросил он.

– Я не знаю – ты первый спросил, – ответила я.

– Какая ж ты вредная, Мышь! – ревниво сощурил глаза Роберт.

Я попыталась приподняться, но шов внизу живота болью напомнил о себе, и я со стоном опустилась обратно на подушки.

– Ладно, Мышак, завтра что-нибудь придумаем. Не могу же я оставить тебя в «таком состоянии», – игриво пообещала я.

– Не шустри. Я буду терпеть, сколько надо. Ты ж меня знаешь – я верный и преданный.

Роберт ушел, спящего Ваньку увезли в детскую, а я лежала и думала: «Все-таки я счастливая!»

Лауреат Нобелевской премии мира Альберт Швейцер сказал: «Счастье – это хорошее здоровье и плохая память».

Рано утром меня разбудила взволнованная детская няня.

– Пойдемте, пожалуйста, в детскую. Не могу справиться с вашим мальчиком.

Из детской доносился истошный крик сына.

Я поспешила за няней, придерживая рукой низ живота.

– Всю ночь плачет, никак не могу его успокоить. Все дети спят, а он плачет, – жаловалась детская няня.

– Может, он есть хочет? Вы не кормили его? – озадаченно предположила я.

– Ой, да кормила, два раза кормила. Плачет – и все, – расстроенно повторяла женщина.

Иван лежал в прозрачной пластиковой люльке на колесиках. Рядом с ним в просторной детской лежали еще восемь таких же крошечных новорожденных.

– Ничего, что я зайду? – остановилась я в нерешительности на пороге комнаты.

– Заходи, заходи, у нас мамочки, если я куда-нибудь отхожу, сами на кормление забирают детишек.

Иван лежал весь красный от крика. Он не замолкал ни на секунду. Я просунула палец под тугую пеленку. Его тельце вспотело, но температуры не было.

– Вызовите педиатра, – велела я перепуганной няне.

Через несколько минут в мою палату вошли три детских специалиста.

Педиатр распеленала сынишку и начала подробно прослушивать и осматривать его.

Она прощупывала каждый сантиметр его небольшого тельца и все время удовлетворенно хмыкала.

Внезапно она нахмурилась и низко наклонилась к его правой ручке.

– Посмотрите, – тихо сказала она коллегам.

Все трое склонились над мальчиком и стали взволнованно переговариваться.

– Что с ним? – боясь ответа, жалобно спросила я.

Доктор несколько раз приподняла ручку ребенка. Та безвольно падала на матрас, в то время как левая ручка торчала упругой пружинкой.

Доктора молчали и старались не смотреть мне в глаза.

– Что вы молчите? Вы можете наконец сказать, что с моим ребенком?! – возмутилась я.

Педиатр развела руками и растерянно пробормотала:

– Я предполагаю, что у него сломана рука…

Я опешила. Ведь только вчера его осматривали врачи, и все было в порядке?! Что могло произойти за одну ночь?

– Я не понимаю… Объясните мне. Если б перелом произошел при родах, он бы плакал все время. К тому же на другой день главврач показывала ребенка моим родственникам, и обе ручки торчали абсолютно здоровые?!

– Мы тоже потрясены… Точный диагноз может быть только после рентгена. Вам надо завтра прямо с утра поехать в Филатовскую больницу и сделать снимок ручки…

– С двухдневным ребенком?! Чтобы он там подхватил инфекцию? Или простудился по дороге? У вас что, в роддоме нет рентгена?

– Нет…

Доктор упорно смотрела только на мальчика, боясь встретиться со мной взглядом.

– Пригласите хирурга сюда, в конце концов. Вы же знаете, что я после кесарева…

– Мама! Это ваш ребенок, и ему нужно сделать снимок. И как можно быстрее, – резко вступила в разговор более пожилая доктор.

– Я НИКУДА не поеду. Решайте эту проблему как хотите. В стенах вашего роддома с моим здоровым ребенком происходит НЕЧТО, что мне никто не может объяснить.

Я еле стояла на ногах. Болел шов, тряслись ноги. От бессилия хотелось плакать и курить.

– Разговаривайте с моим мужем. Пусть он решит, что делать, – объявила я и снова легла в койку, дав понять, что разговор закончен.

Роберт приехал в роддом рано утром.

Ванечку собирали всем отделением. Нянечки закутали его в несколько пеленок и в два теплых одеяла. У кого-то из рожениц нашлась теплая шапочка, и наш родной «кулек» отправился в первое в своей жизни путешествие.

От роддома в помощь мужу отправили одну из женщин-педиатров, ту, что сочувствовала больше других.

Главврач, принимавшая у меня роды, непрерывно заходила ко мне в палату, чтобы узнать результат рентгена.

К полудню позвонил Роберт и чуть живой от усталости сообщил, что они все это время сидели в «живой» очереди – их никто не пропустил вперед. Сейчас они ждут результата снимка.

Заключение хирурга повергло в шок всех.

«Косой перелом правой плечевой кости».

И добавил от себя:

– Скорее всего, травма механическая. Подмывали ребеночка, стал выскальзывать, поймали за ручку – неудачно… При кесаревом в этом месте (посередине кости) переломов не бывает. Ключица – да, случается вывих, но такой случай у меня впервые.

Главврач Елена Петровна вошла ко мне белая, как ее шапка.

Я закрылась от нее рукой, чтобы не были видны слезы.

– Поверьте – я ничего не понимаю! Когда мальчик рождался, он просто выпрыгнул мне в руки, даже тянуть не пришлось. Вы же видели, когда приходили ваши близкие, он держал обе ручки одинаково поднятыми. Я понять не могу, что могло произойти. Мы уже опросили дежурную нянечку, она сказала, что не роняла ребенка.

Я горько усмехнулась:

– А вы думали, что она начнет каяться?! Она потеряет работу, ее затаскают по судам, репутация роддома будет запятнана, потому что здесь калечат здоровых детей?! Вы действительно думаете, что кто-нибудь сознается?!

– В любом случае вся ответственность за то, что здесь происходит, лежит на мне. Меня и наказывайте.