И как ей это удается? - Эллисон Пирсон Страница 47

— Кэти, слышал, вы с Му-му здорово справились в Нью-Джерси.

— Момо.

— Именно. Вам, девочки, надо держаться вместе. Роду требуется доступ к файлу Сэлинджера, но он не может войти в компьютер. Звонит, чтобы узнать пароль.

— Памперс.

— Пампасы? Питаешь слабость к природе, Кейт?

— Что?

— Пампасы. Пастбища в Южной Америке, нет?

— Нет. П-А-М-П-Е-Р-С. Такие… косметические средства.

Когда у вас в последний раз нашлось время почитать книгу:

а) в прошлом месяце?

б) я не читала книг уже с…

Опять мобильник. Мамин голос:

— Я не вовремя, дорогая? Ты занята?

Знакомый вопрос. Маме не скажешь, что «занята» теперь означает совсем не то, что в дни ее молодости, когда это понятие включало в себя заворачивание школьных завтраков, сбор детей в школу и сэндвич с сыром на ланч перед тем, как забрать их из школы. Теперь ты «занята» только на работе.

Мама меня не задержит, только узнает, как Эмили себя чувствует в школе после ухода ее подруги Эллы.

Ничего себе. Я понятия не имела, что Эллу перевели в другую школу. Откуда и знать-то, Кейт. В школе не была с начала подготовки к броску на Нью-Джерси.

— Да в общем неплохо. Я бы даже сказала, отлично. И в балетном классе у нее все здорово получается.

Въехали в туннель. Конец связи.

Горечь в душе мешает вернуться к стрессовому тесту. С каких это пор я начала врать маме? Речь не о вечном материнско-дочернем вранье: «в одиннадцать, не позже, никогда не пробовала, всего лишь три колы, но их ведь все кругом носят, конечно, на полу спал, да-да, друг Дебры, нет, нисколько не устала, что ты, почти даром, на распродаже, все отлично, лучше не бывает».

Это ложь во спасение, из желания уберечь друг друга от тревог. В детстве мама заслоняет тебя от жизни, потому что считает слишком маленькой, а когда она постареет, ее заслоняешь ты, потому что бережешь ее здоровье. Таков ход жизни: хочу знать, знаю, не хочу знать.

И все же — когда я начала врать маме в том, что касается моей семьи? Почему сочинила, что Эмили не скучает по Элле, если не знала, что Элла больше с ней не учится? Потому что скорее признаюсь в провале на работе, чем в крахе как матери. Она думает, что у меня все получается, и гордится мной. Разве могу я ее разочаровать? Для нее узнать правду — все равно что прочитать в конце сказки: «Золушка стала принцессой, и принц опять заставил ее чистить камины».

Йорк, отель Клойстерс. 19.47

Перезваниваю маме. Она задыхается в трубку. После легкого нажима признает, что «немножко чувствует погоду». В переводе все с той же лжи во спасение это означает: руки-ноги немеют, сердце останавливается. Боже мой!

Тут же набираю телефон сестры, которая живет в квартале от мамы. Отвечает Стивен, первенец Джулии. Вообще-то мама смотрит «Улицу», но он ее позовет.

Я все никак не могу привыкнуть к тону Джулии: шепот обожания младшей сестренки за последние годы превратился в нечто отрывистое, злобное; в разговорах со мной она будто зубы стирает от жгучей обиды.

Я преуспела в жизни, а младшая сестра нет. Джулия забеременела и вышла замуж в двадцать один и к двадцати восьми уже растила троих, а я до детей успела отучиться. У Джулии муж электрик, у меня — архитектор. Джулия живет в миле от мамы и старается навещать ее каждый день, а я не появляюсь месяцами. Джулия, у которой золотые руки, немножко подрабатывает шитьем занавесочек и всяких разных вещиц для местной фирмы по производству кукольных домиков. А я работаю головой. (Хуже того, может статься, я вкладываю деньги своих клиентов в дальневосточное ручное производство, и эти товары вытесняют с рынка работодателя Джулии.) Джулия была за границей один раз, в Римини, в мертвый сезон, в то время как о моих заграничных командировках по два раза на неделе всем известно. Во всем этом нет ни ее вины, ни моей, но страдаем мы обе.

Спрашиваю у Джулии ее мнение — не стоит ли маме показаться врачу? Ответный вздох сестры летит над Пеннинскими горами, по пути ломая деревья:

— Она меня не слушает. Сама приезжай и уговори, если такая заботливая.

Мои объяснения насчет последних безумных недель Джулия обрывает:

— У нее это от нервов. Какие-то мужики без конца таскаются, требуют деньги, которые отец задолжал.

— Почему ты мне сразу не сказала?

Из гостиной сестры доносится тоскливый мотив «Улицы Коронации». В детстве мы с Джулией обожали этот сериал, даже цапались из-за общего любимчика Рэя Лэнгстона, черноволосого кудрявого автомеханика, позже сгинувшего под одной из своих машин. Я не видела «Улицу» лет двадцать. — Я пару раз звонила тебе, оставляла сообщения на автоответчике, Кейт, — говорит моя сестра. — Тебя не поймать, верно?

20.16

Конференцию устраивают для дельцов из интернет-магазина «Dot.com», точнее, того, что осталось от этой фирмы. Умники в штанах, убеждавшие Сити в своих талантах предвидеть будущее, продулись в пух и прах. Уму непостижимо, какие суммы вбухивали в фирмы, собиравшиеся продавать модную одежду по Интернету. А в результате выяснилось, что народ предпочитает пойти в магазин и примерить то, что понравилось. Фондовые менеджеры женского пола пострадали куда меньше. Наша оценка степени риска точнее, и мы не спешили вкладывать деньги в сомнительные акции. Считается, что нам повезло. Не согласна. Думаю, осторожность сидит в женщинах от природы: мы должны знать, что на кухне найдется чем прокормить голодных птенцов, пока у входа в пещеру слоняется саблезубый тигр.

Чтобы переодеться к ужину, я разбираю сумку и обнаруживаю большой конверт, надписанный рукой Ричарда: «Не вскрывать до субботы!» Вскрываю немедленно. Внутри поздравления с Днем матери. На одном отпечаток красной краской — ладошка Бена. Я и улыбаюсь, и корчу гримасу, представляя, какой бардак устроили в доме ради создания этого шедевра. Эмили нарисовала мамочку. На голове у меня корона, в руках зеленая кошка, и ростом я с собственный дворец, нарисованный рядышком. На обратной стороне строчки: «Мама я Тибя люблю. Любофь токая дажа серце гоРит».

Поверить не могу. Забыла про День матери! Мама меня ни за что не простит. Набираю администратора.

— Будьте любезны, подскажите номер службы доставки цветов на дом.