Женщина без имени - Чарльз Мартин Страница 46

Я махнул рукой, посмотрел, как Кейти дошла до гаража и села в серебристый «мини-купер» с затемненными стеклами. Она остановилась рядом со мной и опустила стекло.

– Если пойдешь в город, то тебе необходимо запомнить очень важное выражение: «с’иль ву пле» [17].

Кейти вернула на место солнечные очки, включила первую передачу, отпустила ручку и выехала на подъездную дорожку, которая, петляя среди деревьев, вела к главным воротам. Я слышал, как взвыл мотор ее автомобиля, когда она включила третью скорость, прежде чем скрыться за холмом.

Я развернулся и посмотрел на замок, возвышавшийся надо мной на вершине холма. Здание напоминало огромную скорлупу, в которой никто не жил, где по коридорам бродят воспоминания. У меня появилось тянущее ощущение в животе. Это не была боль в прямом смысле слова. Но я не знал, как еще это назвать. Мне захотелось позвонить Стеди и спросить его, во что он меня втянул, но я хорошо понимал, что он-то как раз отлично знал. Именно поэтому и послал меня. И не могло быть никакой ошибки: Кейти или Изабелла могла думать, что это она приглашает меня, или приказывает мне, или делает что-то еще, но мы с ней были всего лишь марионетками.

Если я и думал, что я человек сложный, то ошибался. Я жил одной ложью. Кейти жила несколькими. Одновременно. Вероятно, она была гением, учитывая тот факт, что она ни разу не сбилась. Понятно, как она сумела получить три премии «Оскар». Если бы они знали, какова она на самом деле, они бы дали ей «Оскара» за каждого персонажа: грудастую блондинку Дейзи, длинноногую азиатскую модель Эшли, горящую на работе деловую женщину Изабеллу, измученную артритом пожилую любительницу садоводства Грету. Невозможно предсказать, кто будет ждать меня на кухне этим вечером. И если желание анонимности объясняло появление некоторых масок, то оно не оправдывало их всех. Одного или двух персонажей вполне хватило бы. Возможно, корни всех этих превращений в чем-то другом. Кое-что в количестве ее личин тревожило меня: как будто Кейти отчаянно старалась не быть кем-то конкретным.

В моем распоряжении было несколько часов, поэтому я взял бумажник, спустился по подъездной дорожке и направился в город. Может быть, я сумею заказать чашку кофе. Я прошел милю до города, миновал тысячелетнюю церковь, обошел похожий на мыс Гибралтар замок Ланже и оказался в центре города, где мой нос привел меня к пекарне. Я сел за столик, и ко мне подошла официантка.

– Bonjour [18].

Я поднял один палец.

– Кофе?

Она спросила:

– Américain? [19]

Я кивнул, сообразив, что если она предлагает, то я соглашаюсь. Девушка улыбнулась, кивнула и исчезла внутри помещения. Когда она вернулась с тем, что выглядело как чашка кофе, я указал на витрину, где за стеклом были выставлены круассаны.

– Круассан?

Она сказала, старательно выговаривая слоги, как ей казалось, на иностранный манер:

– Шо-ко-латт?

Я задумался. Слоги крутились в моей голове, пока я наконец сообразил.

– Да.

Потом я попытался вспомнить то, что сказала мне Кейти, и выговорил:

– Си… вью… плейс.

Девушка расхохоталась, схватила круассан с подноса в витрине, положила его передо мной и оставила меня наедине с моим кофе и выпечкой. Я был горд собой. Мне только что удалось сделать заказ. Если я вдруг останусь без Кейти, то голодать мне не придется. Я огляделся по сторонам и подумал: удачно, что мне не пришлось спрашивать, где туалет, иначе мне пришлось бы искать кусты или я оказался бы в городской тюрьме, так как окружающие неправильно могли истолковать мои жесты.

Я выпил кофе, оказавшийся хорошим, и съел круассан с шоколадом. После второй чашки кофе и третьего круассана девушка принесла счет. Я оставил купюру в двадцать евро на столике, полагая, что этого хватит и на оплату того, что я съел и выпил, и на чаевые. Хватило. Официантка попыталась принести мне сдачу, но я сказал «нет», и она улыбнулась.

Я решил, что хватит испытывать судьбу моими знаниями чужого языка, поэтому встал и отправился домой.

Рев мотора и что-то серебристое привлекли мое внимание. «Мини-купер» с тонированными стеклами поднимался по серпантину выше на холме. Определенно в городе не могло быть второй такой машины. Автомобиль остановился, из него вышла Кейти с цветами, которые она несла головками вниз, и пошла через лужайку на холме надо мной. До нее было не больше полумили, но она меня не видела. Ее внимание было занято чем-то другим. Я попетлял по улицам, поднялся по ступеням и вышел к кладбищу. Оно было очень старым. Изабелла, скрывшись за шарфом и солнечными очками, преклонила колени в дальнем углу. Я не стал подходить к ней, спрятался за старыми надгробиями и склепом. Она смахнула с могилы мусор, поставила цветы в медный держатель, потом долго стояла на коленях. Я слышал ее. Кейти сначала говорила, потом заплакала. Время от времени я слышал ее голос, но не мог различить слова. Расстояние проглатывало их. Такой я ее еще не видел. Никакого глянца, никакой корректировки, открытая, обнаженная. Кем бы ни была эта женщина, она была настоящей.

Кейти ушла час спустя. Я смотрел, как она села в машину и поехала через город к замку. Когда она скрылась из вида, я подошел к могиле. Цветы были свежими. На мраморе еще блестели слезы.

* * *

В меня как будто вогнали кол. Все внутри меня болело так, как не болело десять лет. Старые раны открылись. Шрамы разошлись. Я отвернулся, посмотрел в сторону. Боль – это боль, твоя она или чужая. Одно дело – терпеть собственную боль, и совсем другое – видеть, как другой человек ломается пополам.

Я пошел обратно в город. Глазел на витрины. Одна часть меня хотела сбежать, оставить эту женщину с ее проблемами и ее болью, рвануть обратно через океан. Другая часть меня не хотела этого делать. Мой мозг гудел. Мучился вопросами, на которые я не находил ответа. Я чувствовал себя так, словно Стеди шел рядом со мной. Я слышал, как он шаркает ногами. Впервые за долгое время я заговорил с ним. Вслух. Вернее, с мыслью о нем. «Почему я? Что я могу сделать? Как мне поступить? Что я стану делать? Нет, не отвечайте на этот вопрос». Мне навстречу шли женщина и ее дочь, они пересекли улицу и пошли по другой стороне, держась от меня на безопасном расстоянии. Очевидно, мой разговор со Стеди стал излишне оживленным. Часом позже я осознал, что стою перед лавкой букиниста и смотрю на витрину. За стеклом была выставлена биография Кейти, она смотрела на меня с обложки. У хозяина магазина были издания и на английском, и на французском языках.

Я уступил своему любопытству, заплатил и сунул книгу под мышку.