Арабская жена - Таня Валько Страница 46

— А ты мне его покажешь? — интересуюсь я. — Можно и мне посмотреть на эту красоту на безлюдье?

— Да, я уже и с жителями договорился. Я знал, что ты захочешь туда поехать.

— Дом на пустоши… — задумчиво говорю я.

— О, ты ошибаешься, — довольно смеется муж. — Я же говорил, это долгосрочная инвестиция. Сейчас, любовь моя, Джанзур практически стал районом Триполи, и автострада соединяет его с центром города. Живут в Джанзуре правительственные чиновники, работники иностранных фирм, дипломаты… Вот такой эксклюзивный спальный район нашей многолюдной столицы. Ты и не представляешь, какие резиденции там можно увидеть! Немало там и супермаркетов, и бутиков, и ресторанов, и кафе. В Джанзуре можно поесть даже лучше, чем в Триполи, и уж точно намного дешевле.

— Съесть бутерброд с тараканом? — кривлюсь я.

— Бутербродов с тараканами там уже нет. Новым клиентам такие закуски не нравятся.

— И когда же мы поедем? — уточняю я, ибо мне не терпится увидеть эту виллу.

— Вскоре.

Типично арабский ответ! Никакой конкретики, одно увиливание.

— А поселиться там мы не сможем? Там же, наверное, лучше, чем на ферме!

— А на что мы тогда будем жить? Сейчас уже, по крайней мере, все деньги с виллы поступают на мой счет и никуда с него не улетучиваются! — Снова разгневавшись, Ахмед ударяет ладонью о стол. — Впрочем, они обещали вернуть мне деньги… по частям. — Он тупо глядит в пространство.

— Кто — они? — робко спрашиваю я.

— Да ладно тебе! Не хочу и говорить. Я сейчас взорвусь!

— Ну хорошо, не будем больше об этом — мне жаль твои нервы, — тихо говорю я и хочу погладить его по руке, но он срывается с места и начинает шагать по комнате туда-сюда.

— А я-то думал, что мне хватит на повторное открытие фирмы, на ремонт фермы, а весной — еще и на саженцы! Как было бы прекрасно! — кричит Ахмед, воздев руки. Он так разнервничался, что даже не замечает, как то и дело дергает себя за волосы.

Не знаю, как его успокоить, не отваживаюсь уже ничего говорить, чтобы не ухудшить положение. Но мне любопытно, кто же все-таки растратил его деньги?

— Метек хочет выкупить у меня наш маленький бизнес. На эти деньги, надеюсь, мне удастся снова открыть здесь предприятие — разумеется, того же профиля. — Надо же, Ахмед ни о чем не забыл, а я-то думала, что польская фирма уже выветрилась из его памяти. — А в университете мне предложили несколько преподавательских часов в неделю — это, конечно, жалкие гроши, зато положение в обществе и какое-никакое удовольствие от работы мне гарантированы. Не зря я все-таки защитил эту диссертацию в Польше! А ферму мы будем понемногу отстраивать. И я рассчитываю на то, что вскорости мы туда переедем. — Он садится рядом со мной, обнимает за плечи. — Все они мне уже изрядно надоели, — шепчет мне на ухо Ахмед, и я его отлично понимаю. — Рано или поздно мы встанем на ноги и смоемся отсюда.

Что ж, ему-то я верю, но как же я сама? «Мы встанем на ноги…» Мы — это в первую очередь Ахмед, мой муж. У него есть вполне определенные планы: карьера, фирма, университет, — но о моем будущем не прозвучало ни слова. Сама же я сейчас боюсь задавать ему волнующие меня вопросы, поскольку он и без того зол и расстроен. Надеюсь, вскоре я все же смогу дать ему понять, что у меня тоже есть какие-то потребности. А может, он и сам об этом догадается? Я ведь должна здесь хоть что-нибудь делать! А пока я даже о воспитании собственной дочери не забочусь: Марыся сейчас живет в домашнем детском саду, занятия в котором с энтузиазмом и любовью ведет моя свекровь, а помогает ей Хадиджа.