Джуди. Четвероногий герой - Дэмиен Льюис Страница 46

Теперь узники были на голодном пайке.

Когда Лес Сирл с болезненно сжавшимся желудком возвращался в жилище, он ожидал, что Джуди пойдет с ним. Но почему-то она отказалась. Собака побежала обыскивать другие хижины. Каждую она осматривала предельно внимательно, по всему периметру. Только сейчас Лес Сирл понял, что она ищет своего пропавшего друга — Фрэнка Уильямса. Но в этом Лес едва ли мог ей помочь.

Без вмешательства полковника Банно он не смог бы помочь собаке, защитить ее от гнева капитана Нисси. И он не знал, выжил ли после кораблекрушения Фрэнк Уильямс. Все узники слышали историю о том, как Фрэнк выбросил Джуди в воду через одну из бойниц, но что случилось потом… Джуди была неудержима в своих поисках. Убедившись, что Фрэнка в лагере нет, она села у ворот и положила голову на передние лапы. Темные глаза собаки вглядывались туда, откуда, по ее представлению, должен был чудом появиться ее «хозяин».

Два дня она провела в одиночестве на своем посту. Ее никак нельзя было отвлечь. Жизнь не однажды разлучала собаку с ее компаньонами — старшина Джеффри и Танки Купер на корабле «Москит», офицер Джордж Уайт на «Кузнечике», Прайвет Казенс — сапожник в Глогоре. Верить в гибель Уильямса она отказывалась, будто бы верила, что своим нынешним дежурством у ворот как-то способствует тому, чтобы Фрэнк выжил.

Она терпеливо ожидала его появления, словно чувствовала, что оно непременно произойдет.

Минуло сорок восемь часов с того момента, как первые выжившие добрались до Дорожного лагеря, и Фрэнк Уильямс действительно появился. Ослабленный переездом, морально и физически изможденный… Все это время ему становилось еще хуже при мысли, что он не знает, все ли в порядке с его любимой собакой. Постепенно он терял желание выжить.

Фрэнк выбрался из грузовика — каждое движение приносило ему нестерпимую боль — и поковылял к ужасному лагерю. Он был слеп ко всему происходящему вокруг и погрузился в себя. В таком отрешенном состоянии он прошел сквозь увитые колючей проволокой ворота и вдруг почувствовал удар в плечо. Он подумал, что кто-то из обессиленных пленных оступился и упал на него.

Второй толчок заставил его опустить голову к земле, настолько слаб он был. Фрэнк не мог разобраться в своих ощущениях — как будто кто-то или что-то скребло по его плечам и голове в отчаянной попытке привлечь внимание.

Когда же он наконец услышал это, то поначалу не мог поверить своим ушам. Низкий настойчивый вой достиг его ушей, заглушив чувство голода, боль от травм и опустошение. Он понял, в чем дело, когда что-то влажное и холодное ткнулось в его лицо. Теперь он уже точно знал, кому принадлежит этот голос.

Его слух не обманывал его! Это была она! Это была Джуди! Каким-то образом собака избежала смерти и снова была с ним!

Почувствовав, что он узнал ее, Джуди прыгала вокруг его жалкой фигуры с неистовым восторгом. Кое-как развернувшись, он обвил ее шею руками и уставился в ее усталые, но полные надежды глаза. Он ощутил толстую маслянистую корку на ее шерсти, увидел, как торчат ее ребра… Фрэнк понял, как отчаянно она искала его.

Они некоторое время просто обнимались, радуясь чудесному воссоединению, и слова были не нужны. Это был один из прекраснейших моментов. Фрэнку казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет от радости. Длительное ожидание Джуди было вознаграждено. В этот самый момент Фрэнк захотел жить дальше. Он присел на корточки (откуда и силы взялись!) и взял собаку на руки.

— Иди сюда, старушка, — приговаривал он со слезами на глазах. — И перестань уже так радоваться.

Мужчина и собака пошли к своему новому жилищу.

Всю ночь Джуди просидела у него на коленях. Несмотря на недавние суровые испытания, она была так же внимательна, как и всегда: прислушивалась к каждому шороху в спящем лагере, держала один глаз открытым, принюхивалась к воздуху, навострив уши и пытаясь уловить малейший намек на опасность. Джуди боялась вновь потерять своего лучшего друга.

Только когда собака окончательно убедилась, что им ничего не угрожает, она закрыла глаза и погрузилась в нездоровый, чуткий сон.

Следующие несколько дней они отдыхали, накапливая силы, насколько это можно было сделать в лагере. В таких лагерях, в Сингапуре в частности, не было той «роскоши», к какой они привыкли до этого. Здесь можно было не ждать писем из дома, новостей с фронта; их рацион стал еще скуднее, чем в Глогоре. Да и сам лагерь был более ветхим, хижины протекали, не было защиты от ветра.

В ежедневном рационе, состоявшем из риса, ужасной рыбы и морских водорослей, напоминающих на вкус старую соленую веревку, недоставало зелени, овощей и фруктов, нужных для предотвращения авитаминоза — это резко увеличивало вероятность подхватить серьезное заболевание. Вскоре вокруг лагеря был сорван с дерева и съеден каждый листок. Голландские и британские медики предсказывали плачевные последствия, если рацион не будет улучшен по качеству и количеству.

Но ничего не менялось.

Зато японцы предоставили «новую» одежду взамен утерянной при кораблекрушении. Это была старая японская униформа, вся в заплатах. Выглядела она так, словно ее только что сняли с мертвеца. Также пленным выдали несколько пар сношенных британских армейских сапог, хотя ходить было некуда: все строения были рядом. Впервые с того момента, как они стали пленниками, каждому мужчине дали одеяло. Они были особенно нужны в этих жилищах, которые протекали словно решето. Пленные спали и восстанавливали силы, а во время бодрствования изготавливали себе ложки и тарелки из консервных банок или делали зубные щетки из веток.

В первое воскресенье после прибытия пленники во главе с Питером Хартли соорудили помост для проведения службы. У него не было Библии — все осталось на затонувшем судне. Он выпросил клочок бумаги и карандаш и записал по памяти при помощи других пленников четыре молитвы. Служба проходила в одной из заброшенных хижин. Пение доносилось сквозь дыры в крыше, выжившие отдавали долг погибшим, но незабытым товарищам и молились об их спасении.

Но к ним спасение все не приходило. Здесь узники должны были оставаться на протяжении четырех недель — именно столько времени, как рассчитали японцы, требовалось им, чтобы полностью восстановить силы. Это был всего лишь перевалочный пункт, и в последнюю неделю июля 1944 года было объявлено, что пленные из Глогора должны будут переехать. Как в Глогоре, так и в Дорожном лагере пленные чувствовали себя как в преисподней. Но только в следующем пункте пребывания они поняли, что то был еще не ад.

Они должны были вернуться на Суматру и построить проклятую железную дорогу.