За стеклом - Мэтт Уаймен Страница 46

Когда я приступила наконец к разделке пиццы, та уже успела остыть. Никто из нас, впрочем, не страдал от голода, и не только потому, что угощение простояло так долго, что поверхность начинки уже успела остекленеть. У нас со Слим-Джимом и Павловым просто не было настроения набивать брюхо, вопреки заботливым напоминаниям посторонних:

ПОНЧИК… ТЕБЕ… СЛЕДУЕТ… ПОКУШАТЬ

Воззрившись на табло, мой брат подхватил свою тарелку и оттащил ее в дальний конец комнаты.

— Существует ли выражение для описания сборища сетевых фанов? — спросил он оттуда. — Может, «глядельня»?

ТЕБЕ… НЕ… ПОМЕШАЕТ… НЕМНОГО… ПОПРАВИТЬСЯ… МАЛЫШ

— «Тьма», — предложила я. — Неотступная тьма-тьмущая.

Я сидела по-турецки на ковре, развернувшись лицом к брату, находившемуся в другой части комнаты. Тарелка стояла прямо передо мной, как раз за границей красной липучки. В этот момент я чувствовала, что могу сделать зрителям только одну уступку — они могли изредка лицезреть, как я отламываю кусок пиццы. В поле зрения веб-камеры оставался только Слим, мечущийся за торопливо задернутыми гардинами.

— Тебе видно, чем он там занят в своей машине? — спросил Павлов; — Может, это он шлет мне телеграммы?

Слим бросил в окно очередной взгляд украдкой.

— Я не вижу ноутбука у него на коленях, — сказал он, — но, с другой стороны, не могу сказать точно, где у этого типа руки. — Слим оглянулся удостовериться, что мы все правильно поняли. — Не вынуждайте меня строить догадки, ребята.

— Почему бы тебе просто не выйти и не поговорить с ним? — спросила я. — Мы ведь не просим тебя идти грабить банк.

— А вдруг он опасен?

— А что, похоже? — Это уже мой брат, замолчавший, чтобы обдумать вопрос. — Мужик, наверное, считает, что изумительно прикинут для очередного убийства.

— Так почему бы тебе не разделаться с ним? — сказал Слим. — Я бы хотел знать одно: как этот субчик узнал наш адрес? — В голосе его отчетливо прозвучало подозрение, и это никому из нас не понравилось. Особенно мне — единственному человеку, которому, по идее, Слим должен бы доверять на все сто. Выражение моего лица и впрямь охладело на несколько градусов, когда Слим перестал выглядывать на улицу и спросил нас прямо: — Кто проболтался?

— Быть может, ты нам это скажешь? — усмехнулась я.

Поначалу Павлов хотел вызвать полицию и подвергнуть пенсионера в машине немедленному аресту.

— За что? — поинтересовался Слим. — За ношение оскорбительного прикида?

Хотя я была потрясена видом седока в автомобиле, но не могла не признать, что у старичка имелся вкус. Его наряд был скроен, казалось, из сплошных бретелек (как я обнаружила несколькими минутами ранее, когда мне позволили, наконец, выглянуть в окно), но вовсе не подходил под описание, данное моим братцем. Начнем с того, что старик надел неглиже, купленное, полагаю, в «Викторианском секрете». Возможно, оно даже было от Энн Саммерс, но не слишком хорошо смотрелось на старом вояке с прической «а-ля венок на голове римского императора».

— И кстати, — сказала я парням, этот цвет — пунцовый, а вовсе не красный.

После этого мне предложили заняться пиццей и предоставить наблюдение мужчинам.

— Равно как и всему виртуальному миру, — пробормотала я себе под нос, отрезая кусок Слиму.

НЕ… МОГ… БЫ… ПОНЧИК… ВЫТЕРЕТЬ… ГУБЫ… РАЗОЧЕК… ПОЖАЛУЙСТА?

— Размечтался, — отрезал Павлов. — Кто бы это ни был, детство этого человека явно омрачали ссоры с матерью за обеденным столом.

Слим подошел, чтобы присесть рядом со мной, встревоженный вторжением человека, явно более сильного, чем мы с братом. Куда только девались его шуточки и присловье «Всякое бывает»? Я подвинулась, освобождая рядом местечко. С места в карьер Слим вонзил зубы в треугольник пиццы, хотя еще не окончательно разобрался с Павловым.

— Это ведь ты развел тут весь этот фан-клуб, — сказал он, чавкая полосками плавленого сыра, свисающими с губ. — Я все утро смотрел, как ты флиртуешь с табло. Удручающее зрелище, я вам доложу.

— Я не знал, что это мужчина!

— И поэтому теперь не хочешь сознаться?

Телефон заставил их объявить перемирие. Один звонок, второй, третий.