Ласточки - Лия Флеминг Страница 46

Для них война была не такой страшной, если сравнивать с другими странами и городами: ни бомб, ни разрушений, но Мадди все еще не верила, что больше никогда не увидит отца, маму, бабушку Миллс и дядю Джорджа. Иногда казалось, что «Фезерс» и жизнь в Чадли никогда не существовали. Что все это был лишь сон. Только запах рыбы с жареной картошкой возвращал ее к реальности. От него ей становилось плохо.

Тетя Плам была сама доброта, но и ей Мадди было неловко признаться в том, что у нее начались месячные. Она не хотела носить чулки, подвязки и лифчики, как остальные девчонки. Все равно лифчики нечем было заполнить, и об этом ей постоянно напоминали одноклассницы. Она вытянулась, стала неуклюжей и слишком высокой. Балет позволил ей держаться свободнее и не сутулиться. Но она была на несколько дюймов выше других девочек у шеста.

Кроме того, на щеках и подбородке постоянно выскакивали прыщи. Темные волосы потускнели, стали жирными, но она по-прежнему заплетала их в дурацкие косички. И чувствовала себя полной дурой, когда Плам показывала ей, как укладывать их в «Victory Rolls».

Это у Глории были груди, локоны и осиная талия. Если верить письмам, она могла танцевать джиттербаг лучше всех остальных сослуживцев. Мадди так радовалась каждому ее письму! Глория уверяла, что у нее все – лучше не бывает и что они собираются в Голливуд, как только Мик Делгадо демобилизуется. Но при этом Глория весьма уклончиво говорила о своей работе, о матери и бедном Сиде, который никак не мог привыкнуть к новому месту и постоянно сбегал. Мадди было так жаль всех их…

От Грега пришло одно забавное письмо, в котором он рассказывал о муштре на плацу, бараках, наряде за опоздание и о том, как его назначили поваром, хотя он был первоклассным механиком. Похоже, бедняга сыт армейской службой по горло. Сейчас он где-то во Франции и передвигается в восточном направлении.

В коридоре слышались разговоры медсестер. Скрип ботинок на толстой подошве возвестил о прибытии на утренний обход хирурга-офтальмолога.

Сегодня ее день!

Сестрички столпились около кровати.

– Он идет? – спросила Мадди.

– Терпение! Мистер Фелстайн придет вовремя! – отрезала старшая сестра.

Но терпения Мадди как раз и не хватало. Слишком долго она ждала, чтобы проверить, может ли кто-нибудь навсегда выправить ее глаз. Ей так хотелось быть как все в школе. Она устала от жалости. Ее тошнило от прозвищ «косоглазая» и «четырехглазый очкарик». Кей Броклхерст постоянно ее дразнила, но другие немного поутихли после проделки Грега, когда он явился на спортивном автомобиле и поцеловал ее у всех на глазах. Какая пытка, когда все тычут в тебя пальцами! А сама она, когда смотрелась в зеркало, как только себя не обзывала!

Казалось, прошло немало часов, прежде чем вошел офтальмолог.

– Итак, юная леди, позвольте мне увидеть результат моих трудов, – рассмеялся он. – Снимем повязки…

– А когда мне можно домой? – взмолилась она, но хирург снова рассмеялся.

– Не так скоро. Я хочу увериться, что не будет никаких осложнений. Придется побыть еще немного, чтобы все зажило как следует.

Пальцы доктора развязывали и поднимали бинты, разворачивая повязку.

Мадди открыла глаза, в которые ударил свет. Давление на лоб ослабло. Она увидела коротышку в белом халате.

– Сойдет? – прошептала она, едва смея дышать.

– Посмотрим… взгляните сюда… на мой фонарик… теперь на стену. Хммм… гораздо лучше? Мадлен, гораздо лучше. Просто прекрасно.

Она вжалась в подушку, едва смея пошевелиться от страха, что все снова испортится.

– Теперь нужно упражнять глазные мышцы, но некоторое время вы должны лежать смирно и быть терпеливой, – улыбнулся доктор, видя ее капризно надутые губы.

Ей осточертело сидеть неподвижно, но все-таки лучше подождать день-другой, чем все начинать сначала. Тем более что глаз вроде выправился. К ней приедет тетя Плам, да и Глория знает, где она находится.

– Конечно, может быть легкое смещение, небольшое косоглазие, но уверяю, это ничуть не похоже на прошлое состояние.

С этими словами он отправился к следующему пациенту.

Мадди умирала от желания найти зеркало, взглянуть на себя, проверить, действительно ли случилось чудо и глаз больше не будет смотреть в сторону.

Посетителям предстоит наконец встретиться с настоящей Мадди Белфилд. Скорее бы увидеть их лица!

Она с отчаянием взглянула на часы. До прихода посетителей еще куча времени.

* * *

Глория твердо решила после окончания смены успеть на автобус до города, чтобы добраться до глазной больницы и повидаться с подругой. Надев лучшую юбку и блузку, позаимствовав пыльник матери с отстающей кокеткой на спине и пару настоящих нейлоновых чулок, которые пришлось скатать наверху, потому что ноги по-прежнему были коротковаты, она вертелась перед зеркалом и укладывала челку надо лбом.

Она ни за что не хотела, чтобы Мадди сразу узнала в ней фабричную девчонку с пухом в волосах и в комбинезоне. И еще она очень не хотела, чтобы Мадди узнала, что они живут в убогой квартирке в Ханслете [33], на крутом холме, и ей приходится втаскивать туда коляску с маленьким братом.

Она старалась не думать о Бруклине, о зеленых холмах и спокойной жизни, которую они вели, пока мать не заманила их обратно своими лживыми обещаниями.

Голливуд они видели только в фильме «Риальто» с Денни Кеем.

Она ненавидела каждую минуту, проведенную здесь, а Сид уже дважды убегал и даже добрался до Скиптона, намереваясь отправиться к своему другу Алану. Все это было так несправедливо! Но теперь она увидит Мадди, вспомнит прежнюю жизнь.

Одно дело лгать в письмах. В этом нет ничего такого. Она тосковала по Мадди. Они так прекрасно дружили, и у нее даже не было возможности попрощаться как следует. Еще вчера она каталась вокруг Бруклина на велосипеде Мадди, а на следующий день ее уже уносил поезд, и мать обещала ей все на свете и была слаще меда. Но на деле все оказалось ложью. Какой же Глория была дурой, что вновь поверила матери! И теперь она уже не могла вернуться в Сауэртуайт.

Поверила, поверила этому вранью об Америке. А теперь оказалась в ловушке. Все равно что жить на Элайджа-стрит, только еще хуже, потому что теперь она знала, что помимо этих убогих страшных улиц существует и другой мир.

Маленький Майки оказался реальностью. Но янки исчез, когда обнаружил, что у Мардж еще двое ребятишек. Письма и чеки тоже скоро перестали приходить, и Мардж перестала изображать из себя жену американского солдата.

Теперь она работала на фабрике, шила одежду, а Майки ходил в дневной детский сад. Сида отправили в школу, а Глория получила место в столовой суконной фабрики. Иногда ее распирал такой гнев, что она боялась взорваться.