ТалисМальчик - Диана Ибрагимова Страница 45

Плохой журналист

«Комсомольская правда» от 16 января 2008 года.

Просматриваю современные газеты и, когда столбняк от ужаса отпускает, остаётся одна чёткая мысль: если бы я когда-либо подалась в журналистику, из меня вышел бы плохой журналист, скандальный и неправильный.

Современная «правильная» журналистика ставит своей целью показать людям жизнь без цензуры, без прикрас, во всём её ужасе и убожестве, но – через непроницаемую ширму или портьеру. Эта портьера может быть однотонной, без изысков, а может быть и узорами невиданными расписана – неважно. Главное условие – она должна быть непроницаемой. А как же тогда сквозь неё жизнь показывать? Да элементарно! Для этого существуют специальные техники, которым, видимо, на журфаках обучают. И постигают прилежные студенты искусство демонстрации жизни через покрывало. Умеют там дырочку провертеть, чтоб одним глазком можно было взглянуть, здесь протрут холстинку почти насквозь, до полупрозрачности, а тут уголочек приподнимут – заглядывайте, коль разглядите что. Долго учатся хорошие журналисты таким фокусам, лет пять. Я бы так не смогла. Я бы холстину-то сорвала враз и уничтожила тут же, а то вдруг кто захочет её обратно прицепить и самое страшное припрятать? Вот поэтому я плохой журналист, неправильный.

Прочла тут один материал о том, как покинутый любовник зарезал ребёнка своей бывшей любовницы прямо в детском саду.

(Уж, простите, автор статьи, оказались вы под прицелом, хотя худшие редко под обстрел попадают).

Да, конечно, образ убийцы, который ударил ножом шестилетнюю девочку двадцать шесть раз, прорисован до омерзения тщательно. И жалкая его внешность недоросля-деграданта, и убогие оправдания, которые он «лепил» с видом запуганной жертвы, который «в клетке выглядел грязным, забитым гадким утёнком на фоне своей семьи» (следуя логике «Гадкого утёнка», убийца-деградант вот-вот должен был превратиться в прекрасного лебедя. Автор статьи, видимо, хотел проэксплуатировать другой образ – паршивой овцы, да сказку с притчей перепутал).

На скамье подсудимых сидел тщедушный тонкоголосый «обычный пацан», который не произнёс ни одной связной фразы и «в свои тридцать с небольшим он выглядел как восьмиклассник, которого собирались исключить из школы». Безработный ПТУшник, который якшался только с подростками, носил всегда с собой нож в кармане, устраивал истерики и безумные сцены ревности с угрозами всех зарезать – и любовницу, и её мать, и её дочь. «Он спокойный мальчик, если его не трогать», − сообщила мать убийцы. И вот этого «невзрачного человечишку, не обласканного женским вниманием», пригрела «сногсшибательная кокетка со своей русской красотой», которая даже в суд пришла «в стильных сапогах на шпильках, запястья и шея – в золоте. Рослая и стройная, она выглядела прямо-таки моделью рядом с тщедушным корейцем».

Автор статьи открыто симпатизирует потерпевшей продавщице Анне, которая к интервью не забыла выкрасить волосы в красный, нанести индейский макияж и декольтироваться до пупа. Симпатизирует внешности, сочувствует горю хороших людей – всё, как должен делать хороший журналист. Ведь Анна этого передоросля просто пожалела с высоты своей «русской» красоты и души, а в день гибели дочери даже порывалась написать заявление в прокуратуре на неадекватного сожителя. Но следователи – ай-яй-яй! плохие дяди-тёти! – посоветовали выключить мобильник, мол, перебесится.

Значит, супермен этот устраивал сцены ревности, угрожал ножом, избивал, а несчастная мамаша думала, что «это обычная истерика». Может, отдельными, особо загадочными задворками души такое поведение и называется «обычной истерикой», но на самом деле это даже не звоночки были, а сирена, однозначно сигнализирующая о неадекватности. В общем, хороший журналист (он же в центральном издании работает, не где-либо, значит, хороший) свою работу выполнил: съездил в командировку на Предальний Восток, привёз историю красавицы и чудовища, которое лишило молодую женщину самого дорогого.

Так это и выглядит, но только сквозь дырочку в холстине, которую проковырял для обывателя журналист своим любопытствующим носом. И эффект от статьи банально-закономерный: все жалеют погибшую малышку, сочувствуют несчастной матери и содрогаются при виде садиста в клетке. Кстати, фото загубленной девочки заретушировано, а вот мамаша – во всей своей вульгарной «красоте» и «в декольте». К чему бы это?