Зари. Мне удалось убежать - Зархуна Каргар Страница 45

— Джанпари, у тебя что, совсем нет совести? Ты просишь своего брата отдать тебе часть наследства?

Брат Джанпари снова сел.

— Послушай меня, дорогая сестра. Ни одной афганской женщине — я имею в виду ни одной порядочной женщине — не придет в голову требовать свою часть наследства. То, что оставил отец, принадлежит только мне, твоему брату. Ты вышла замуж давным-давно.

— О, я клянусь Господом и жизнями своих детей, что если бы я имела постоянный заработок или много денег, то ни за что бы не пришла к вам. Если бы мне не приходилось каждый день думать о том, как накормить их, я бы ничего не просила у тебя. — Джанпари всхлипнула. — Прошу тебя, брат, будь милосерден к моим детям, ведь у них нет отца. Умоляю, не заставляй меня побираться на улицах! Дай мне, что можешь! Я не прошу отдать всю мою долю.

Чем настойчивей была Джанпари, тем больше злился ее брат. Он сказал, что постарается придумать, как помочь ей, но сейчас она должна уйти. Джанпари и ее дети плакали. Дети расстроились, видя, что их дядя злится и кричит на мать, а она не может ничего сделать.

Жена брата подошла к Джанпари и прошептала ей на ухо:

— Женщина, говорю тебе, ты должна выбросить из головы всю эту чушь насчет наследства.

— У тебя что, нет совести? — не выдержала Джанпари. — Вы забрали то, что по праву принадлежит мне и моим детям. Когда я прошу свою часть наследства, вы называете это бесстыдством, но почему-то то, что вы не отдаете мне положенное, вы считаете нормальным!

Жена брата уже не понижала голоса:

— Женщина, ты не получишь от нас даже полрупии, запомни это! Ты просто бесстыжая вдова. Продолжай клянчить милостыню у прохожих и больше не беспокой моего мужа!

Джанпари плакала навзрыд, но все же смогла ответить:

— Единственное, чем я горжусь, — это тем, что я не слабая женщина. Я не забираю то, что принадлежит другим. Да, я вдова и прекрасно знаю, что не могу жить так, как замужние женщины. Я лишилась такой возможности со смертью мужа. Я знаю, у нас считается, что вдовы не должны говорить о своих чувствах и страданиях, но я еще и мать. Я вижу, что вы стесняетесь меня, потому что у меня нет мужа. Я не всегда могу выйти на улицу, когда возникает необходимость, мне приходится обдумывать каждое свое слово и каждый свой поступок, потому что я знаю: люди осудят меня за малейшую оплошность. С тех пор как я потеряла мужа, у меня не было возможности купить себе новую одежду, пойти на праздник. В моей жизни наступил тяжелый период. Но вы не должны забывать о том, кто я. Я — ваша сестра. Тебе я не могу пожелать ничего дурного, ведь твой муж — мой родной брат. Я желаю ему счастья и молюсь о том, чтобы Аллах открыл ему глаза. Я не могу даже проклясть вас, потому что не хочу, чтобы вы оказались в моем положении. Если бы я поступила так, то была бы ничем не лучше вас. Я не понимаю, куда подевалась ваша совесть и почему сердце моего брата превратилось в камень.

Закончив, Джанпари взяла дочку за руку и вышла из дома, а следом за ней вышли остальные дети.

Как только они отошли на небольшое расстояние, Накиб обратился к матери:

— Когда дядя кричал на тебя, мне хотелось побить его.

Его слова шокировали Джанпари.

— Сынок, ты еще слишком юн, чтобы думать о таких вещах. Я сама решу эту проблему и заставлю брата отдать мне мою часть наследства.

Джанпари отвела детей домой, а потом пошла работать. По дороге она плакала, прикрываясь шалью, чтобы прохожие этого не заметили. Никто не видел ее слез и не знал о ее горе.

Джанпари не терпелось увидеть хозяйку и рассказать ей о случившемся. Ее дети переживали за нее, но они были еще слишком маленькими и ничем не могли помочь. Ей нужен был друг, которому можно было бы излить душу. Эта женщина была ее работодателем, но Джанпари необходимо было поговорить с ней. Она прямиком пошла в кухню, сняла шаль, обвязала голову шарфом, засучила рукава и принялась мыть посуду. Закончив, она села на маленький табурет и стала чистить кастрюли.

По ее лицу ручьями бежали слезы. Она вытерла нос рукавом и постаралась успокоиться, но боль от злых слов брата и страх прожить всю жизнь в нищете не уходили. Каким-то чудом она нашла в себе силы отчистить кастрюли до блеска. Джанпари потерла их днища песком, чтобы удалить нагар, и выставила их на солнце просыхать. Она вертелась, словно белка в колесе, выполняя различные работы по дому, но ее мысли то и дело возвращались к тому, как ее брат поступил с ней.

Когда Джанпари поднялась по лестнице к хозяйке, та как раз заканчивала свой поздний завтрак. Она поприветствовала Джанпари, сразу заметив ее покрасневшие глаза, и спросила, все ли в порядке. Джанпари снова начала плакать.

— Госпожа, я ничего не смогла сделать. Я знала, что брат откажет мне.

Хозяйка жестом пригласила Джанпари сесть возле нее.

— Слезами горю не поможешь. Тебе станет только хуже, если будешь плакать. Нужно действовать, а не жалеть себя и расстраиваться.

Но Джанпари не могла успокоиться. Сквозь слезы она рассказала, как брат унизил ее, как они с женой проклинали ее в присутствии детей за то, что Джанпари осмелилась просить то, что должно принадлежать ей.

— Я знала, что твой брат так поступит, — сказала хозяйка. — Если бы он был хорошим человеком и настоящим мусульманином, то не позволил бы тебе и детям голодать. Джанпари, раз у тебя не вышло забрать свою часть наследства по-хорошему, придется это сделать по-плохому.

Джанпари спросила, что она имеет в виду.

— У нас есть правительство и есть закон. Ты должна пойти в суд и поговорить с судьей. Не волнуйся, я помогу тебе попасть туда.

Джанпари почувствовала облегчение, ей показалось, что гора упала с плеч. Она от всего сердца пожелала хозяйке долгой и счастливой жизни, а потом принялась за оставшуюся работу.

День уже клонился к вечеру, когда Джанпари наконец вернулась домой, собираясь как следует накормить детей. Увидев их лица, она сразу поняла, что дети чем-то обеспокоены, и решила, что они до сих пор переживают из-за разговора с дядей. Джанпари попыталась поднять им настроение, сказав, что принесла вкусной еды.

— Мама, тетя здесь, — сообщила ее дочка, подбежав к ней.

Джанпари спросила, о какой тете она говорит.

— Это тетя Насима, жена дяди.

Джанпари не сомневалась, что та пришла, чтобы снова унижать и оскорблять ее, тем не менее женщины спокойно поприветствовали друг друга. Джанпари велела дочке принести чаю гостье, но Насима сказала, что долго не задержится. Они уселись друг напротив друга. На Насиме была чистая одежда из хлопка, ее лицо и руки были гладкими и ухоженными. Джанпари была укутана в серую шаль, на которой были видны следы грязи и пота, ее руки покраснели и покрылись мозолями от тяжелой работы, лицо потемнело от солнца, а волосы были тусклыми.

Насима откашлялась.

— Я знаю, что на самом деле ты порядочный человек. Ты пуштунка, поэтому тебе не пристало заниматься такими вещами. Разве ты слышала когда-нибудь, чтобы пуштунская женщина требовала свою часть наследства? Ты опозоришь своего брата перед всей деревней, и я прошу тебя не делать этого. Я предлагаю тебе жить в нашем доме. Мы выделим тебе и твоим детям место. За это ты станешь выполнять домашнюю работу и, вместо того чтобы убирать в чужих домах, будешь убирать наш. Твои дети тоже сгодятся на роль помощников. Как тебе известно, мои дети проводят в школе почти весь день и не могут помогать мне по хозяйству.