Наречия - Дэниэл Хэндлер Страница 45

Истина — часть моей истории. Несколько человек пытаются пронести в кафе огромное количество картофеля. Мне это известно потому, что я сам сижу в кафе, где происходит эта история. Картофель засыпан в ящики, а ящики сложены друг на друга в виде пирамиды и скреплены воедино, как сейчас принято, защитной пластиковой оболочкой — подобно ледяной паутине, наброшенной на нас самой Снежной Королевой, если бы этим картофелем были мы с вами, и мы лежали бы в ящиках, и если бы существовала Снежная Королева. Картофельная пирамида поставлена на колеса, и все равно картофель никак не может проникнуть в кафе. Не может, и все тут. Над этим невозможным проектом трудится немалое число людей. Они что есть сил упираются кулаками в ящики. Они просят тех, кто сидит за столиками, немного подвинуться, и несколько женщин тоже берутся за дело. Не все, кто трудится над этим невозможным проектом, работают здесь, в кафе, однако все до одного уверены, что смогут протиснуть огромную пирамиду картофеля в узкую-узкую дверь. Они заблуждаются. Проект невозможен не в том смысле, как невозможно взобраться на высокую гору или встретить свою единственную любовь в ночном клубе; он невозможен в том смысле, как невозможно воскресить человека из мертвых. Если картофель в конечном итоге попадет в кафе, это будет сродни самому настоящему чуду.

Но чудо случилось раньше, причем с предметом гораздо меньших размеров, нежели картофелина. Мне тогда как раз стукнуло семнадцать, и я был безнадежно влюблен. Дело происходило во время каникул в Аризоне. Я говорю на тот случай, если вам хочется знать, долгая это история или нет. Мы тогда поехали на экскурсию в Талиезин, в архитектурную школу, которую основал и спроектировал Франк Ллойд Райт, на которую и на которого мне тогда было самым откровенным образом наплевать. Потому что я был влюблен и не мог думать ни о чем, кроме любви, хотя она — Мисси Рубензик — не появляется в моей истории. Перед входом в школу простиралась дорога, и я с мрачным видом шагал по ней — по широкой полосе гравия, который был привезен сюда не иначе как с местной каменоломни, и эта полоса вела к зданию, внутрь которого мне совершенно не хотелось заходить. Где-то примерно на полпути моя мать, которая появляется в рассказе «В частности», где она вынуждена вместе с другими взрослыми делать совершенно бессмысленные вещи, а затем снова в рассказе «Ошибочно» при гораздо более жестоких обстоятельствах, заломила руки, после чего взглянула на меня с выражением полного ужаса на лице, словно я был привидением. Она явно запаниковала — нервно ощупывала обручальное кольцо на левой руке, отчего мне в голову пришла совершенно бредовая идея, что она в ужасе из-за того, что я все еще не связан брачными узами.

— Пропал мой бриллиант! — вскрикнула она. — Я потеряла бриллиант с обручального кольца! Наверное, обронила его где-то на дороге.

Все сгрудились вокруг нее, глядя на осиротевшее золотое кольцо, чьи острые зубы теперь впивались в воздух.

— Искать бесполезно, — философски заметил отец. — Все равно что пытаться найти иголку в стоге сена.

История правдива от начала и до конца. Потому что дорога состояла из бесчисленных гладких камней, так что искать здесь было воистину бесполезным делом. Мои родители не на шутку расстроились, ибо бриллиант в обручальном кольце моей матери был вынут из каблука туфли моей бабушки — это единственное место, куда нацисты не додумались заглянуть, когда они с моим отцом и его братом бежали в Америку. Но даже это еще не чудо, хотя нечто от чуда тут, безусловно, есть. Чудо — отнюдь не то, какими неисповедимыми путями бриллианты попадают в каблуки башмаков, начиная с того, как образуется кусок, как его там, углерода, что ли? — а может, какое-то доисторическое существо нашло свою гибель в болотах Африки? — и кончая продавцом бриллиантов в Германии или каким-нибудь домашним приспособлением, например, парой портновских ножниц, которые моя бабушка держала в одной руке, а в другой — тот самый башмак. Бабушка с мрачным упорством все-таки нашла выход из окружающего кошмара. Все эти вещи еще не чудо, по крайней мере не в данной конкретной истории.

Чудо заключается в том, что я нашел пропавший бриллиант, нашел десяток лет спустя в одной книге.

Позади дома пологий холм плавно переходил в долину, а вдалеке величественно возвышался Талиезин… Миссис Бут схватила одну руку другой, а потом посмотрела на меня, посмотрела таким взглядом, словно узрела привидение. Она явно запаниковала. Сначала она нервно ощупывала обручальное кольцо на левой руке, и мне пришла в голову совершенно бредовая идея, будто она в ужасе из-за того, что я все еще не связан брачными узами.

— Пропал мой бриллиант! — вскрикнула она. — Я потеряла бриллиант с обручального кольца! Наверное, обронила где-то на газоне.

Все, кроме Софи, обступили ее, глядя на осиротевшее золотое кольцо, чьи острые зубы теперь впивались в воздух.

— Искать бесполезно, — произнес мистер Бут. — Все равно что пытаться найти иголку в стоге сена.

И мы все перевели взгляд на темный газон, что, казалось, простирался до самого вечернего неба.

— Нам его не найти! — сокрушалась миссис Бут. И тогда Харри попросил фонарик.

[…]

— Нашел! — донесся голос Харри с другого конца газона. — Если не верите, идите посмотрите!

Миссис Бут стояла растерянно, будто опасалась обмана. На ее лице читалось искреннее желание поверить, словно кто-то сказал ей, что она сейчас станет свидетельницей чуда.

В воздух вместе с карманным фонариком вновь поднялась тощая рука Харри, приглашая остальных присутствующих подойти поближе.

— Советую вам посмотреть на него, прежде чем мы поднимем его с земли.

Один за другим присутствующие опустились на колени и, прижавшись щекой к траве, смотрели туда, куда указывал световой луч. Бриллиант поймал этот луч и превратил в огненный цветок. Темноту пронзили желтые, зеленые и белые всполохи, ничем не уступающие по красе радуге или северному сиянию. Казалось, будто передо мной некое природное чудо, которому еще нет названия… и я надеялся, причем надеялся наивно, что Харри не станет поднимать бриллиант, что все согласятся оставить его лежать там, в траве, чтобы мы могли любоваться его волшебным сиянием.