Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - Татьяна Навальная Страница 45

2000 год

Описывая сделки, я изменяю имена своих клиентов. Распространенные имена — например Ольга — я меняю на такие же распространенные — Елена, Татьяна, Светлана и т. д. В этой сделке имя клиентки было простым, но заменить его оказалось непросто — оно явно было связано с историей революции и, судя по всему, оказало сильное влияние на свою владелицу. Я долго думала и остановилась на всем знакомом сочетании имени и отчества: Надежда Константиновна. Своего сына она также назвала именем одного из вождей революции. Назовем его как Кирова — Сергеем. Только отчество сделаем попроще — Иванович.

Эта семья жила в маленькой квартирке в самом центре Петербурга — в двух шагах от Исаакиевской площади. Надежда Константиновна, как и ее революционная тезка, характером была тверда, а волей упорна. Росточка она была махонького, телосложения тщедушного. Ее рослый крупный сын смотрелся рядом с ней как дирижабль рядом с корзинкой, в которой сидит человечек, управляющий стропами и газом.

Любимый сынок с пеленок воспитывался Надеждой Константиновной как верный ленинец, продолжатель традиций и хранитель заветов. Характер мальчика, однако, был мягким, душа — чуткой. Сережа получил музыкальное образование и стал преподавателем фортепьяно в одном из музыкальных училищ Петербурга. Какая женщина достойна такого сокровища? Достойных, по мнению матушки, не нашлось, и к пятидесяти двум годам Сергей Иванович, так и не женившись, продолжал жить вместе с матерью.

Их квартирка располагалась на первом этаже бывшего дворца одного из сенаторов. Правда, размещена она была отнюдь не с фасада, а в углу двора. Что там было раньше — бог весть. Может — дворницкая, может — закуток для домашней птицы, а может, и вовсе чулан для сбруи и седел. Когда пришли большевики, дворников — слуг капитализма — извели как класс и не завели до сих пор, домашнюю птицу съели, на дверь помещения повесили номер и отдали его как квартиру гражданам, нуждающимся в жилплощади. Пол в чулане был ниже уровня земли, вход — через кухню (три ступеньки вниз), да из кухни дверь вела в две маленькие смежные комнаты. Окна комнат нижним краем рамы упирались в асфальт, а в кухне окон не было вовсе — вот и вся квартирка, которую мне предстояло продать. Правда, приложив руки, Сергей Иванович отгородил часть кухни, прилегающую к туалету, и сделал в образовавшемся отсеке крохотную ванную.

Сами хозяева получили в наследство от дальнего родственника домик на Украине — прямо на берегу Черного моря, и собирались переехать туда навсегда.

Я дала квартиру в рекламу и начала просмотры. Желающих было много. В центре вообще мало однокомнатных квартир, а тут еще и не просто центр, а самые что ни на есть царские места.

О первом просмотре я предупредила Надежду Константиновну с вечера. Придя с клиентами утром, я уткнулась в закрытую дверь. Никого не было дома. Сотовые телефоны тогда имелись далеко не у всех. Чувствуя себя неловко, я предложила немного подождать. Через полчаса из арки неторопливо вышла Надежда Константиновна с хозяйственной сумкой и пакетами в руках. Увидев меня, она остановилась и удивленно сказала: «А что это вы здесь делаете?» О вчерашнем звонке она забыла напрочь.

— Хочу показать вашу квартиру, — сказала я, не вдаваясь в выяснение обстоятельств.

Просмотр начался. Оттеснив меня в угол, Надежда Константиновна взяла вокзал и телеграф власть в свои руки и начала рассказ о своем жилье:

— Дом замечательный! В нем жил сенатор. Посмотрите, какая лепнина на стенах дворца.

Покупательница вежливо молчала. Поскольку она пришла покупать не дворец, а каморку в углу двора, красота лепнины на стенах дворца ее мало волновала.

— Квартира очень теплая и светлая.

Вид из окон на асфальт не слишком соответствовал утверждению о светлой квартире.

— Посмотрите на эти стены! Толщина — во-о-о! Вот тут ниша в стене. В нее влезает столько пустых банок и всякого хлама! Очень удобно хранить. И потолки такие высокие — вон какие шкафы можно ставить — три метра высотой.

Надежда Константиновна вошла в раж. Вроде бы она показала уже каждый угол в крохотном помещении, но остановиться никак не могла. Выдумать несуществующие достоинства было трудно, да и врожденная честность не позволяла. А говорить о чем-то очень хотелось. Взгляд ее упал на деревянную полку на металлической раме, прибитую над раковиной.

— Вот, посмотрите! — торжествующе вскрикнула Надежда Константиновна. — Полку мы тоже оставляем. Знаете, сколько ей лет? Послевоенная. Можно сказать, старинная. А как прибита! Как прибита! Повеситься на ней можно — выдержит!

Агент покупательницы сползла по стене, вытирая выступившие от хохота слезы. Покупательница, глядя на Надежду Константиновну, смеялась в голос. Уходя, она сказала, что покупает квартиру для того, чтобы в ней жить, а не для того, чтобы в ней повеситься.

Больше мы ее не видели.

Дождавшись, когда за посетителями закроется дверь, я стала проводить среди Надежды Константиновны воспитательную работу. Объясняла, что на просмотре не стоит говорить слишком много. Что не все покупатели допускают, чтобы на них слишком явно оказывали давление. И вообще, на просмотре должен говорить агент, а клиенты только присутствовать. Клиентка молчала, вздыхала, поджимала губы и всячески демонстрировала неодобрительное отношение к попытке задвинуть ее в угол. Впрочем, жизнь показала, что все мои слова она забыла еще до того, как пришел следующий покупатель.

Иногда во время просмотров Надежды Константиновны не было дома, и меня встречал Сергей Иванович. Его способ показывать квартиру был таким же, как у матери.

— Посмотрите, какая лепнина, — стоя в позе памятника, он простирал руку по направлению к куску стены, видневшемуся из окна. — Этот дом — исторический памятник. Ему около двухсот лет! А какой крепкий! Умели строить наши предки. Дом как новенький! И очень теплый, потому что у него нет фундамента.

Покупатели менялись в лице, я хваталась за голову. Отсутствие фундамента — нелучшая характеристика строения.

— Сергей Иванович, — вмешивалась я в разговор, — вы хотели сказать, что у дома нет подвала?

— Да, конечно. А что я сказал? — по-детски удивлялся пианист, пытавшийся исполнять роль риелтора. — Нет подвала. Поэтому пол сухой и теплый — прямо под ним проходят трубы парового отопления.

Я оставалась после просмотров и пыталась повлиять на клиента. Увы, так же безрезультатно, как и на его мать. Когда во время визита покупателей они оказывались дома вдвоем, у меня портилось настроение и поднималось давление. Сергей Иванович выходил меня встречать. Зачем встречать агента днем и в центре города? Нет, не для того, чтобы показывать мне дорогу и защищать от возможных злоумышленников. Я всегда приходила за пять минут до назначенного времени. Выйдя из дома за полчаса до просмотра, Сергей Иванович успевал добежать до ближайшей рюмочной и опрокинуть стопку тайком от матери. Алиби было стопроцентным! Вернувшись к арке своего дома, Сергей Иванович дожидался меня и тут же стрелял у меня сигарету.