Серебряная свадьба - Мейв Бинчи Страница 45

Не осталось ни одного ящика, который бы она не вытряхнула и не вычистила. Изрядная часть кухонной утвари отойдет миссис О'Нил, которая многие годы приходила убирать у мамы. Джимми Хейз, работавший в саду, пусть забирает газонокосилку и любые садовые инструменты — что пожелает. Кроме того, Морин написала ему письмо с просьбой взять себе любые цветы и кусты, которые ему особенно нравятся, только забрать их надо поскорее. У нее уже созрело решение выставить дом на продажу в самое ближайшее время. Она положила ладонь на маленький письменный столик, который собиралась взять себе, для прихожей своей квартиры. Похлопала по нему и сказала: «Нет». Теперь он ей ни к чему. Она не хотела отсюда ничего.

Таксист помог погрузить коробки. Видя его любопытство, она сказала, что освобождает дом от материных вещей. Он от всей души ей посочувствовал.

— Как жалко, что никто вам не поможет в таком деле. Ей часто в разных формах говорили это, всегда имелось в виду одно и то же: удивительно, что такая интересная женщина никогда не была замужем, не обзавелась семьей.

— А, отец бы сам все сделал, — ответила она. — Но он далеко, очень далеко.

Вот она и упомянула об отце. Таксист посмотрел на нее с удивлением: странно, мать умерла, а отец в это время далеко-далеко. А ей было все равно — пусть думает что угодно. У нее было чувство, будто, говоря об отце, просто называя его, она не позволяет ему умереть, вызывает его к жизни.

Долго-долго пролежав в ванне, она почувствовала себя лучше, но зверски проголодалась. И позвонила Уолтеру.

— Я эгоистка и хочу, честно говоря, использовать тебя, так что не стесняйся ответить отказом, но я подумала: нет ли какого-нибудь симпатичного ресторана для воскресного вечера? Я бы с удовольствием сходила куда-нибудь поужинать.

Уолтер сказал, что это как нельзя более кстати. Он как раз ломал голову над особо трудным юридическим случаем, который казался неразрешимым или, наоборот, имел тысячу решений, одно другого труднее, и он только рад будет сбежать от этой мороки.

Они заказали хороший ужин с вином и сидели при свечах.

— Ты какая-то взвинченная, — заботливо заметил он.

— У меня столько забот.

— Я знаю, сегодня у тебя был тяжелый день, да? Она взглянула на него, и он подумал, что никогда еще она не была так красива.

— Конечно, — продолжал он, — сейчас не время, да и когда вообще оно бывает — время? Но, может быть…

— Да?

— Ну, что, если нам съездить вместе куда-нибудь, отдохнуть? Где, ты говорила, хотелось бы тебе побывать — в Австрии?

— В Австрии с рыбалкой туго, — улыбнулась она.

— Не исключено, что с модами тоже, но пару недель мы как-нибудь перебьемся, как ты считаешь?

— Нет, Уолтер, мы же доведем друг друга до сумасшествия.

— А мы постараемся не докучать друг другу.

— С тем же успехом мы можем отдыхать врозь. — Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой.

— Что-то с тобой не так, — проговорил он с обиженным и встревоженным видом.

— Пока я не могу тебе сказать. Но, пожалуйста, запомни сегодняшний вечер, запомни: я хочу тебе кое-что сказать. И скоро скажу.

— Когда?

— Не знаю. Скоро.

— Это другой мужчина? Я знаю, звучит банально, но у тебя такой вид…

— Нет, не другой мужчина. То есть не в том смысле. Я тебе все скажу, ведь я никогда тебе не лгала, и когда скажу, ты сразу все поймешь.

— Ну, тогда жду-не дождусь.

— Знаю. Я тоже. Какая жалость, что никто не работает в воскресенье! И почему по воскресеньям все на свете закрывается!

— Мы с тобой работаем по воскресеньям, — вздохнул Уолтер.

— Да, зато конторы и учреждения во всем мире не работают, чтоб им пусто было!..

Он знал, что расспрашивать бесполезно, она все равно ничего не скажет. Он подался вперед и похлопал ее по руке.

— Видно, я все-таки тебя люблю, раз уж спускаю тебе с рук все твои выкрутасы.

— Да иди ты к черту, Уолтер! И вовсе ты меня не любишь, ни вот столечко, зато ты отличный друг и, к тому же, уверена, потрясающий любовник. Хотя и не собираюсь в этом убеждаться.

Приход официанта, подоспевшего как раз вовремя, чтобы услышать экстравагантный комплимент Морин, помешал Уолтеру сказать что-нибудь в ответ.

Она поспала, но совсем немного. К шести утра она уже приняла душ и оделась. Разница во времени три часа. Сейчас она примется звонить в международные справочные бюро, диктовать допотопные, возможно, уже не существующие телефонные номера, надеясь, что это не затянется слишком уж надолго. Она чуть было не поддалась слабости и не спросила Уолтера, нет ли каких-нибудь телефонных справочников, охватывающих юристов по всему миру. Но нет, не стоит впутывать его раньше времени — потом она все ему расскажет. Он это заслужил. Она еще не решила, что скажет всем остальным, когда найдет отца. Если найдет.

Все оказалось не так сложно, как она боялась. Вероятно, телефонные переговоры стоили в двадцать раз дороже, чем обычно, но об этом она не думала.

Фирма отцовского адвоката уже не существовала в Булавайо, услужливые операторы снабдили ее перечнем других адвокатов, и в конце концов она выяснила, что искомая контора переехала в Южную Африку. И вот Морин разговаривает с городами, о существовании которых даже никогда не задумывалась, хотя в их названиях было что-то смутно знакомое: Кимберли, Квинстаун…

Наконец она нашла человека, когда-то подписавшего одно из писем. В Претории. Морин Бэрри всегда добивалась своего.

Она объяснила, что ее мать умерла и перед смертью взяла с Морин обещание найти отца. Куда теперь ей обратиться за информацией о нем?

Такие дела не держатся открытыми по сорок лет, ответили ей.

— Но не выкинули же вы его. Юристы ничего не выбрасывают.

— Разве вы не можете разузнать все у себя, через ваши местные источники?

— Уже пробовала, никто ничего не знает, фирма, говорят, переменила адрес, и правда, все документы вернули моей матери по ее просьбе. Пришлось наводить справки через вас.

Несмотря на акцент («истощники» вместо «источники», «в консе консов»), ее собеседник производил впечатление очень милого человека.

— Я отдаю себе полный отчет в том, что проводить для меня розыски входит в профессиональные услуги, и готова заплатить сколько причитается за информацию и потраченное вами время. Мы можем подойти к делу более формально — я обращусь к вам через здешних юристов.

— Нет-нет, мне кажется, с вами можно иметь дело и так, без всякого посредничества.

Она почувствовала, как он улыбается ей с другого конца света — этот человек, которого она никогда не видела, живущий в стране, в которой она (и никто из ее друзей) никогда не побывает по причинам политическим. Ее мать однажды где-то сказала, как ей жалко этих белых, которым приходится расстаться со своими хорошими домами и всеми привилегиями. Высказывание было принято прохладно. Мама умела учиться на ошибках и больше эту тему не поднимала.