Серафима прекрасная - Каринэ Фолиянц Страница 45

– Серафима Ивановна! У вас платье сзади порвалось, вон, на спине! – закричала ей вслед Анюта.

– О, точно. Сейчас зашью! – только заметила Сима непорядок в своем туалете.

– Да не по шву порвалось! Как вы зашивать-то будете? – не унималась нянечка. – Это все, выкидывать надо!

– Значит, залатаю, – улыбнулась Сима, – а выкидывать его не стану!

– Вы меня извините, конечно, но я вас в этом платье уже полгода вижу, – набралась смелости Анюта. – Вы ж не бедная женщина, могли бы себе позволить…

– Ну а чего позволять да не позволять, я так привыкла: постираю да надену, постираю да надену. Какой там полгода, платью этому, наверное, лет семь. Или восемь, не помню уж… А может, и все десять! – захохотала Сима.

К вещам она относилась просто – то есть никак. Про них она просто не думала. Нет, если это были Витины рубашки, или Ванькины, или Валечкины ползуночки – для них она покупала все лучшее. А для себя… Ну просто как-то времени не оставалось!

– Удивляюсь я на вас, – качала головой молодая нянечка. – Такое хозяйство, а гардероб пустой! Зимой в ватнике да в валенках, летом – также, одним цветом, что называется…

– Потому и пустой, что времени нет, да и денег тоже. Жалко мне на тряпки денег, Анюта! Новых лошадок купили, конюшню строим… Ты чего, шутишь, Ань? До платьев ли?

– Но вы же женщина!

– В каком смысле женщина, – удивилась Сима, которая ни разу не задавала себе подобных вопросов. – А, женщина, – спохватилась она, – ну да… Но мне же не под венец! У меня и сын есть, и муж, и доченька вон. Чего наряжаться?

Красавица Ирочка гордо шагала по улице мимо дорогих и прекрасных магазинчиков. (Пусть город и провинциальный, а улица такая есть везде!) Мужчины восхищенно смотрели Ире вслед. Вон один обернулся… Второй… Третий… Одета Ирочка была с «иголочки», в руках – много пакетов с покупками. Только не было радости в глазах, да и шла она пошатываясь – выпила Ирочка изрядно.

Вот и меховой бутик. Ира примерила норковую шубу, дорогую. В пол, что называется. Вокруг суетился молодой продавец.

– Ну, посмотрите, какая вы! Чудо! А?

– Да, чудо! – отвечала Ира, глядя в зеркало.

Она не очень хорошо держалась на ногах, но глазки ее еще были прекрасны, и денежки у ней водились. Сима-то много дала! А потому чего себя хоронить раньше времени?

– Советую брать! Вещь – ваша! – ласково ворковал продавец, указывая на шубку.

– Я возьму. Обязательно возьму! И еще к вам приду. Мне у вас понравилось. И ты понравился! – улыбнулась Ирка.

– Муж дарит, наверное, такую дорогую шубу? – поинтересовался парень, оформляя покупку.

– Нет у меня мужа. Зачем мне муж! – зло засмеялась Ира.

– А, ну сами, наверное, хорошо зарабатываете?

– Да не работаю я. На фиг мне надо работать!

Продавец недоумевающе посмотрел на нее:

– Так шубу брать будете? Платить вам есть чем?

– Буду! Я давно о такой шубке мечтала. Мне заплатили по-крупному. Хочу с этого память иметь. Имею право?

– Да, конечно!

– Имею! Вон платьев себе набрала. И шубку куплю. И еще одну могу… И туфельки, и колечки – все новое. А знаешь, за что мне заплатили, знаешь? – вдруг закричала она на весь магазин. – А за то, что я дочку родную продала, ты понимаешь? Дочку!

Продавец испуганно зашептал:

– Тише, тише, пожалуйста, тише! У нас тут приличные клиенты!

– Шубу давай, сразу надену! Видала я твоих приличных… Хочешь сказать, что я неприличная, да? Да мне плевать, что обо мне думают! – бесновалась она…

В шубе и с дорогими покупками пьяная Ирочка ввалилась в зал ресторана. Села за столик, как привыкла – нога на ногу. Подбежавшему официанту скомандовала:

– Шампанского принеси самого хорошего. И икры… И ананасов… Ну чего смотришь, пошел!

– Простите, может, шубку в гардероб отнести?

– Я тебя сейчас самого отнесу! Уйди, мне холодно!

Она укуталась в шубу и почти заснула за столиком.

Официант поставил на стол шампанское с фруктами, вазочку с икрой, как заказывала.

– Открой бутылку и пошел вон! – не открывая глаз, сказала Ира.

Официант налил в бокал искрящийся напиток. Ира, так и не открывая глаз, жадно выпила его до дна.

– Лей еще! Лей, не жалей, тебе говорят!

В глубине зала веселилась компания мужчин. Один из них повернулся, увидел ее, толкнул товарища в бок.

– Ты смотри, какая цаца в шубе норковой. Позовем, а?

Друг глянул на Иру и присвистнул от неожиданности! Это был не кто иной, как Ленчик Зубов! Тот Ленчик, что поджег ферму Симы да за решетку угодил.

– Опа! Какая встреча! Слава, сиди тут тихо, я сам. Эта цаца не про вас!

Леня подошел к Ириному столу:

– Позволишь присесть, мадам?

– Пошел вон! Или нет… еще дальше!

– Может, сначала разглядишь, узнаешь, поздороваешься? А потом уж я пойду по адресу…

– Ленчик? Ты?… Тут? – захохотала Ира.

– Тихо, тихо, тихо! Думаешь, по статье в тюряге чалюсь: а нет! Вытащили добрые люди, помогли… Только – тсс! Молчи про это. Ну что, Ирочка, смотрю, что тебе тоже не сладко, хоть и сидишь в мехах! Может, горем-то поделишься, я ведь не чужой тебе! А?

Ира несколько секунд смотрела на Леню, раздумывая. Потом приказала:

– Садись!

Тот сел, разлил шампанское по бокалам.

– Ну, давай! За неслучайную встречу!

Они чокнулись.

– Ну а теперь колись: как жизнь-то?

В уже достроенной конюшне обитала не пара лошадей, а с десяток. Красавец Кипарис гарцевал, пока его чистили конюхи. Сима любовалась им. Витя стоял рядом.

– Я отцу всегда говорила: хочу сто лошадок иметь, а он смеялся, – рассказывала Сима, – не верил в это…

– Ты, Сима, такая – если чего захочешь, это все, пиши пропало!

– Ну что поделаешь – характер такой! – призналась она просто, без гордости.

– Сим… слушай, а ты очень будешь смеяться, если я тоже ну… учиться пойду.

– Ты – учиться? Нет, ну что пить бросишь, в это могла еще поверить, ночами Господа молила, но что учиться – это уже сверх моих ожиданий, – удивилась по-хорошему жена.

– Так ведь жизнь дает больше, чем просим! – сказал Витя.

– Это ты правильно подметил. А на кого учиться?

– Ну на врача, на ветеринара. Есть же заочный, а? Не поздно, а? Не стыдно?

– Дурак ты дурак, чего ж стыдного! Стыдно чужое воровать, а за парту и в сорок не стыдно, и в пятьдесят. А какие наши годы, Вить? Нам еще ох сколько жить! – засмеялась она.