Жираф Джим - Дарен Кинг Страница 45

— Но, Джим, — сказал я прямо в диктофон, — ты же говорил, что ты из Серрея.

Он пожевал губу.

— То есть Серрей, по-твоему, это джунгли?

— Ну, у нас был такой сад… весь заросший.

— И тем не менее…

Он почесал шею.

— Помню, там еще были осы. Много ос, — сказал он. — Приходилось мазаться специальным лосьоном.

Где бы Джим ни научился плясать чечетку, получается у него здорово. Как говорится, что есть, то есть. У него потрясающая координация. Его ноги сливаются в сплошное пятно. «Одиннадцать ножек» еле-еле выдерживают такой темп.

— Скотт, — говорит руководительница ансамбля по окончании репетиции, — как я понимаю, нас пригласили сниматься в новых сериях «Космонавта в космосе»?

Не помню, говорил я или нет, что среди заклятых врагов Космонавта есть раса инопланетных пришельцев, которые общаются между собой только на языке жестов.

— Да, — подтверждаю я. — Съемки начнутся весной.

— Я слышала, у вас скоро будет ребенок, — говорит кто-то из девушек.

— Да, у жены. А моя роль — роль добытчика и кормильца.

— Мои поздравления. А когда он родится, примерно?

Я смотрю на свои высокотехнологичные часы.

— Сегодня? — недоверчиво переспрашивает девушка. — Тогда почему вы здесь, а не с женой?

Я пожимаю плечами.

— Хочу посмотреть шоу.

— Но, Скотт, рождение ребенка — это лучше любого шоу.

— Мы все снимаем на камеру, — говорю я в свою защиту. — Я потом посмотрю, на видео.

— На видео можно было бы посмотреть «Жираф Джим представляет». У вас сегодня родится первенец, Скотт. Если вы это пропустите, вы никогда…

Окончание фразы тонет в голосе из репродуктора, объявляющего по студии:

— Тридцать секунд до эфира.

Оно (окончание), может, и тонет, но все равно резонирует.

— Гарри, — говорю я Гарри, — мне надо позвонить.

И я убегаю звонить. В коридор.

Когда я в последний раз говорил с Воздержаньей, роды уже начались. И вполне вероятно, что ребенок уже родился и я все пропустил. Я достаю свой мобильный, нажимаю на кнопку, подношу его к уху.

— Воздержанья, он уже все?

— Кто уже все?

— Ребенок. Ребенок родился?

— Нет, Скотт. Возникли некоторые осложнения. Он уже вроде пошел наружу, а потом остановился.

Я делаю глубокий вдох.

— Воздержанья, я еду домой. Ты не давай ему выйти, пока я не приеду. Если он снова полезет наружу, не давай ему вылезти целиком. Я хотел бы при этом присутствовать.

— А зачем?

— Хочу держать тебя за руку. Хочу увидеть, как родится наш первенец. Хочу перерезать пуповину. Мы же купили специальные ножницы, специально для этого случая.

Она улыбается. Я слышу эту улыбку в ее голосе.

— Скотт, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, Воздержанья.

— Но, Скотт, доктор Яблочко уже здесь. Он говорит, что ребенок родится не раньше полуночи.

— Не раньше полуночи?

Она кивает. Я слышу этот кивок в ее голосе. Я быстро подсчитываю в уме.

— Шоу закончится в половине одиннадцатого. Так что я все успеваю. Смогу даже немного побыть на приеме, который у нас тут устраивают после съемок.

Джим просто создан для телевидения. У него настоящий талант. Зрители аплодируют ему стоя. Жалко, что Воздержанья не смогла сегодня быть в студии. Или за кулисами, вместе со мной и Гарри.

Или здесь, на приеме. Сегодня здесь собрались все, включая и мать-одиночку Мамика с ее малышом Малявкой Водичкой.

— Поздравляю, — говорит Мамик, пожимая мне руку. Я говорю ей «спасибо» и вытираю руку о штаны. (Малявку Водичку немного стошнило.)

— Нам с Малявкой понравилось, да, Малявка?

Малявку Водичку опять тошнит.

Я глажу Малявку по голове.

— Привет, Малявка.

— Ему очень понравился этот жираф. Он любит животных. Да, Малявка, ты любишь животных?

Малявка Водичка кивает, и его снова тошнит.

— Ему давно пора спать, — объясняет Мамик. — Его поэтому и тошнит. Его всегда тошнит, если он вовремя не ложится.

Кстати, о тошноте и ее причинах. Ко мне подходит мой старый школьный приятель Плут Дубина. Единственный парень, который показывал мне свой писюн. Я всегда сомневался, что Плут Дубина хоть как-то преуспеете жизни, так что меня вовсе не удивляет, что он так и остался тринадцатилетним мальчишкой — и даже одет в свою старую школьную форму. Он лезет в карман пиджака, вынимает оттуда чипсу и сует себе в рот.

— Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Со вкусом креветок. Слямзил в папином баре. — Он по-дружески бьет меня кулаком в промежность, прямо как в старые добрые времена, и говорит: — А ты знаешь, что такое спермач?

— Конечно, знаю. Я женатый человек. Почти папа, — добавляю я с гордостью.

— Нет, ты точно придурок. — Он ковыряет в носу, запустив палец в ноздрю до самых мозгов. — Ты идешь на вечеринку? Ну, к Лайзе?

Я смеюсь.

— Зачем мне ходить на вечеринки к какой-то Лайзе, если теперь я хожу на приемы, где собирается весь цвет телевидения?

— Нет, ты точно придурок. — Плут Дубина бьет меня кулаком в живот и убегает — и с разбегу врезается прямо в дородную, крупную женщину, похожу на большой вкусный торт. Она дает ему увесистый подзатыльник и тут же ласково его обнимает.

— Добрый вечер, мистер Спектр. Поздравляю. Новое шоу получилось на славу. Нам с коллегами очень понравилось.

— Спасибо, сестра Матрона. — Я чешу левую линзу очков. — Да, нелегкая это работа — подготовка программ, — говорю я с нажимом. Сестра Матрона не понимает намека, и я добавляю: — Может быть, вы… ну… проведете со мной процедуру вашего терапевтического объятия?

— Ну конечно. — Она сжимает меня в объятиях и говорит где-то на середине терапевтической процедуры: — А это кто там нам машет с того конца зала? Вот опять помахал, прямо у меня перед носом.

— Это, наверное, Вик Двадцатка, мой лучший друг. — Не прерывая терапевтической процедуры, мы с сестрой Матроной поворачиваемся на сто восемьдесят градусов, и я оказываюсь лицом к лицу с Виком. — Вик.

— Привет, Скотт. Как жизнь?

— Замечательно. Ты смотрел наше шоу?

Он признается, качая головой:

— Я его пропустил. Писал новую программу и как раз подошел к самому интересному месту. И совершенно не следил за временем.

— Кстати, еще раз большое спасибо за ту компьютерную игрушку. Джим только о ней и говорит.