Мохнатый бог - Михаил Кречмар Страница 45

Территория нынешней Карелии всегда была одним из самых «медвежьих краёв» России. Потому неудивительно, что именно здесь охота на них была во все времена развита очень широко.

По утверждению Гартвига, «в Олонецкой губернии ежегодно убивается до 400 медведей. Обширные Вологодские леса доставляют… 300 медведей…» (для конца XIX века). Как это происходило, можно судить, пожалуй, из нижеследующего отрывка.

М. М. Пришвин пишет, что самый обычный способ охоты на медведя в Олонецкой губернии — с помощью «кляпцов» и «ловаса». «Кляпцы», по определению Пришвина, — это две тяжёлые железные дуги с острыми зубьями, захлопывающиеся в виде пасти, а «ловас» — это помост, устраивающийся между двумя или тремя близко стоящими соснами (т. е. то, что в других российских местностях принято называть «лабазом»).

«На этот ловас у роненой скотины и садится полесник с ружьём караулить медведя. Он садится наверх, конечно, не оттого, что боится, а для того, чтобы ветер не доносил до чуткого зверя человеческого духа. По мнению Филиппа (полесника, друга М. Пришвина. — М.К.), медведь не только хорошо чувствует присутствие человека, но даже знает его след. Чтобы отвести след, к ловасу непременно приходят двое: один влезает наверх, а другой уходит и по дороге домой нарочно шумит, кричит, даёт знать медведю, что полесник ушёл. Другой же полесник, на ловасе, сидит, не шелохнётся и зорко смотрит, потому что медведь идёт так тихо, что услыхать его невозможно: ни один сучок не треснет. Медведь может почуять полесника, далеко не доходя до ловаса, но полесник должен заметить его издали, следить за всеми его движениями. Наконец, полесник, часто прокараулив несколько ночей, видит, как он ползёт на брюхе, подняв кверху голову и озираясь кругом. Подпустив его как можно ближе, полесник стреляет».

Так описывает классическую охоту с лабаза, или ловаса, М. Пришвин. Конечно, здесь, как и во многих литературных описаниях такого рода, заметна большая доля преувеличений — к ним можно отнести утверждение, что «медведь знает человека по следу», подходя к приваде, «ползёт на брюхе, подняв голову кверху». У других классиков охотничьего жанра, например Л. П. Сабанеева, в это описание добавляются некоторые детали, в частности, вокруг туши павшей или задранной медведем (у Пришвина — роненой) скотины лучше сложить и крепко связать невысокий сруб. При этом, замечает Л. П. Сабанеев, «для сруба всего пригоднее берёза, так как белая кора её хорошо видна и в сумерки, и медведь, подошедши к падали, лучше выделяется на её белом фоне».

В другом месте Сабанеев более подробно останавливается на устройстве непосредственно самого лабаза: я не откажу себе в удовольствии процитировать здесь полностью это описание из его «Календаря природы».

«Лучше всего, если позволяет местность, устраивать лабаз на дереве или деревьях, прилегающих к той полосе, на которую понавадился медведь… Необходимо только, чтобы лабаз находился в опушке, был как можно менее заметен и не возбуждал опасения в звере. Поэтому все принадлежности для лабаза, как-то: сохири, жерди, ветки — должны быть вырублены не на самом месте устройства лабаза, а в некотором от них отдалении: затем для покрытия нужно припасти ветки именно той породы деревьев, в чаще которых устраиваются сами лабазы. Устраивать лабазы должно для одного или не более чем для двух охотников, от двух-трёх аршин длины и одного аршина ширины, не выше трёх-четырёх аршин от земли (1 аршин равен примерно 71 см. — Примеч. ред.), и притом всегда таким образом, чтобы сидеть лицом к заходящему солнцу, для того, чтобы вечерняя заря, догорая, освещала как можно долее полосу пашни с овсом или место, где лежит привада.

Для одного лабаза потребно от двух-трёх сохирей на каждый из четырёх углов, две толстые переводины или перекладины, шесть жердей для сиденья, две толстые жерди, одну для упора под ноги, без которой они будут сильно затекать, другую для того, чтобы можно было вешать ветки для своего укрытия. Жерди эти устраиваются позади и сбоку охотника, на высоте 1 аршина от сиденья, чтобы укрыть его со всех сторон; спереди же жердь устраивается не выше 3/4 аршина от сиденья и приноравливается к росту охотника, который поднимает или опускает её, смотря по тому, как это ему удобнее для прицела. На жерди, чтобы было мягче сидеть, кладётся немного сена (отнюдь не листьев), войлок или ковёр, хотя другие находят это излишним и даже вредным. Необходимо брать с собой на всякий случай топор. Лабазы устраиваются не далее десяти шагов от овсяной полосы, смотря по местности, чем ближе, тем лучше».

Здесь мне бы хотелось немного поправить признанного знатока русской охоты. Конечно, чем ближе находится лабаз к предполагаемой мишени, тем лучше, однако надо следить и за тем, чтобы это сооружение не очень сильно выделялось из лесной опушки или группы деревьев и особенно — чтобы силуэт сидящего человека не прорисовывался на фоне ясного неба.

Далее Сабанеев пишет, что способ, аналогичный стрельбе на овсах, применяется и на Кавказе — только там в роли пресловутых овсов выступают фруктовые сады. Из полезных советов можно отметить про себя правило проводить по прицельной планке ружья черту мелом — для удобства прицеливания. Более поздние авторы пишут о том, что к стволам ружья можно крепить фонарь с узким лучом; и рецепт из арсенала современных средств — это, конечно, светосильный оптический прицел.