Пребудь со мной - Элизабет Страут Страница 45

— Говорят, что к лошадям тогда относились лучше, чем к людям.

Лорэн подобрала под себя ноги.

— Даже лучше, чем к его семи сотням жен? Тайлер, а что бы ты делал с семью сотнями жен?

— Был бы очень занят, я полагаю.

— Ничего подобного, ты не был бы занят, так как я бы тебя убила.

— Тогда, вероятно, тебе следовало бы быть царицей Савской. [68]

— Да, да, да, я — царица! — Лорэн, кружась, словно в танце, уносила их тарелки на кухню.

Каждая частичка ее существа была ему дорога. Вид ее полных бедер, когда она ходила взад и вперед по кухне, вызывал в нем томление. Мокрые следы ее ступней на полу после ванны давали ему ощущение сладкого счастья. Она захихикала, увидев, как он поражен, когда впервые она стала танцевать перед ним обнаженной.

— Ты чудо! — сказал он ей. — Тормозные механизмы в твоем мозгу отсутствуют напрочь.

— Нет, — ответила она, прекратив танец, и посмотрела на него с наивной серьезностью. — Нет, Тайлер, это не так. Просто я очень тебя люблю.

— Тогда хорошо, — сказал Тайлер столь же серьезно. — Хвала Господу!

Лорэн расхохоталась и захлопала в ладоши:

— О, давай восхвалим Его вместе! — Она подошла и села к Тайлеру на колени.

В субботние утра Лорэн спала долго, и Тайлер отправлялся в булочную у подножья холма — купить пончики и газету. Когда он возвращался, Лорэн только начинала шевелиться, укрывшись с головой одеялами. Он сбрасывал одежду и забирался обратно в постель.

— Давай станем делать так же и когда нам будет восемьдесят, — говорил он, отводя пряди волос с увлажнившегося лица жены.

— Да, о да! — отвечала она.

А почему бы и нет? Мир без конца — их счастье.

Тайлер проходил через кампус уверенными шагами человека, которым владеет чувство правоты. Если время от времени встревоженное лицо матери всплывало в его мозгу, он был способен оставить это без внимания. Он жил и любил, как Господь ему предназначил. И бывали дни, когда, спускаясь с крыльца аудиторного корпуса, ощущая, как резкий, холодный зимний воздух жалит ему ноздри, он сознавал, что То Чувство вот-вот придет к нему. «Жизнь, — думал он тогда. — Как таинственна она, как великолепна! Такая щедрость!» От всего сердца он восхвалял Господа. Разворачивалась его собственная, особая история жизни.

— Ох как я скучала по тебе! — говорила Лорэн, даже если он отсутствовал только полдня.

— Ты неспокойна, не находишь себе места? — спрашивал он ее. — Потому что я уверен, ты смогла бы работать здесь в каком-нибудь учреждении.

— Я не была неспокойна. Я скучала по тебе, потому что так люблю тебя. Нет, я не хочу работать ни в каком учреждении. Расскажи мне все!

Он рассказывал ей о дискуссии на уроке по истории кальвинизма относительно понятий греха и греховности человека, об искуплении Христом грехов человечества, о понятии предопределения.

— Рассказывай мне хорошее, — сказала Лорэн, жуя печенье.

Он рассказал ей, как на лекции по христианской этике у одного слушателя так громко забурчало в животе, что профессор остановился и сердито потребовал, чтобы бедный побагровевший парень пошел и что-нибудь съел.

— А я думала, у вас там все должны быть добрыми и милыми, — сказала Лорэн, жуя очередное печенье.

— Я знаю. Но это не так. Некоторые профессора совершенно засохли и обросли колючками. А тот парень, у которого в животе бурчало, между прочим, здорово разбирается в системной теологии.

— А тебе очень удаются проповеди. Ты говоришь лучше всех в этом кампусе. Даже папа это признает.

Лорэн всегда оставляла дверь ванной открытой и разговаривала с ним, даже когда мочилась. Называла его ханжой, когда он закрывал дверь, если сам пользовался ванной.

— Возможно, я такой и есть, — соглашался он.

Ночью, когда они уже лежали в постели, Лорэн читала ему тексты из книги «Жена пастора», которую ей подарила его мать.

— «Глава первая», — читала она. — Ох, вот в это я просто влюбилась: «Как Достойная Женщина, Девица, выходящая замуж за священника, должна надеяться стать женщиной отмеченной». Отмеченной чем, Тайлер?

— Красотой. — Он наклонился к ней и поцеловал.

— «Глава пятая. Как Управляющая финансами, Она хорошо следит за тем, как ведется хозяйство в ее доме. И не вкушает от хлеба праздности». — С минуту Лорэн молчала, читая про себя, потом сказала с некоторой тревогой: — Постой-ка, Тайлер: «Прежде всего, отложи десятину для Господа». Что, нам действительно придется это делать?

— Пусть тебя это не волнует.

— Здесь говорится, что у нас дома всегда должна быть банка консервированного фруктового коктейля, на случай если кто-то вдруг зайдет.

— Это не сложно.

— Мне становится страшно.

— О нет! Из тебя получится прекрасная жена священника.

— Ты только взгляни на картинку на задней обложке! Она там выглядит как ужасающая лесбиянка. Я что, в конце концов, буду такой же зловещей?

— Никогда в жизни!

Тайлер протянул руку и выключил свет.

— А папа сказал, миссис Тиббетс — лесбиянка.

— Почему вдруг?

— Потому что она первой на него пожаловалась.

— Пожаловалась? Про что?

— Про то, что наш дом не очень хорошее место для того, чтобы девочки туда в гости ходили. Потому что папа любил нас в ванне купать.

— Сколько же вам было лет?

— Ох, я уж и не помню.

— Милая моя, что ты хочешь сказать?

В темноте она тесно прижалась к нему.

— Я вот что хочу сказать: ненавижу всех, кроме тебя.

Раньше, чем они планировали, Лорэн обнаружила, что ждет ребенка. Она отправилась в Бостон вместе с матерью покупать одежду для беременных и вернулась с таким множеством коробок, что водитель автобуса высоко поднял брови, когда Тайлер извлекал покупки одну за другой из багажного отсека под днищем салона. Тайлера охватило чувство неприятной неловкости, но он не обратил на это внимания, и, когда она в тот вечер примеряла все эти новые одежки, чтобы показать их мужу, он повторял ей снова и снова, что она выглядит в них очень красивой.

Он был рукоположен в священники во время службы, от которой у его матери на глазах блеснули слезы. Новые родственники на церемонии не присутствовали. Получив предложение служить в Вест-Эннете, Тайлер с Лорэн стали готовиться к переезду. Однажды утром они отправились посмотреть на фермерский дом на Степпинг-Стоун-роуд. По дороге они заехали в ресторанчик, где Лорэн съела яичницу из двух яиц и кусок пирога. «Я голодная, как медведь», — сказала она официантке, которой это было, по-видимому, совершенно безразлично. Вернувшись в машину, Лорэн запела: «Два маленьких медведя проснулись до зари, счастливые медведи — их скоро будет три!» Однако она смолкла, когда Тайлер медленно повел машину по Верхней Мейн-стрит, мимо академии, где улица постепенно становилась уже, вверх по холму, мимо озера, потом снова вниз и мимо озера Рингроуз-Понд, а затем по такому отрезку дороги, где кроны деревьев сходились так, что закрывали дорогу перед ними от солнца. Но вскоре они снова выехали на солнце, и тут-то перед ними предстал старый дом Локка.