Стивен Кинг идет в кино - Стивен Кинг Страница 44

– А сделаю я вот что, – продолжала Рионда, – расскажу на аллее всем, кто будет слушать, что ты жила. Маккуон Девяносто Центов – вот как я тебя обзову. Думаешь, от играющих у тебя после этого отбоя не будет?

– Я бы показал тебе отбой, – пробурчал Маккуон, но сунул руку в карман и снова выгреб горсть мелочи – на этот раз побольше, – и отсчитал Бобби его выигрыш. – Вот, – сказал он. – Девяносто центов. Пойди купи себе мартини.

– Я же правда наугад ткнул, – сказал Бобби, зажав монеты в кулаке и опустив их в карман, который они оттянули, будто гиря. Утренний спор с матерью теперь казался совсем дурацким. Денег, когда он вернется домой, у него будет больше, чем когда он уходил, и это ничего не значило. Ровным счетом ничего. – Я хорошо отгадываю.

Мистер Маккуон смягчился. Он вообще на них не набросился бы. Пусть он и низкий человек, но не из тех, кто набрасывается на других людей. Он ни за что не унизил бы эти умные руки с длинными ловкими пальцами, сжав их в кулаки, – но Бобби не хотелось оставлять его огорчаться, он хотел, как выразился бы сам мистер Маккуон, выйти в аут.

– Угу, – сказал Маккуон. – Отгадываешь ты хорошо. Хочешь попробовать в третий раз, Бобби? Как следует разбогатеть?

– Нет, нам правда пора, – торопливо сказала миссис Гербер.

– А если я попробую еще раз, так проиграю, – сказал Бобби. – Спасибо, мистер Маккуон. Очень интересная была игра.

– Угу, угу. Чеши отсюда, малыш. – Мистер Маккуон теперь смотрел вперед, а не назад. Выглядывал новые жертвы.

Пока они ехали домой, Кэрол и ее подруги поглядывали на него с благоговением, а Салл-Джон – с недоуменным уважением. Бобби из-за этого стало не по себе. Потом вдруг Рионда повернулась и уставилась на него.

– Ты не просто наугад тыкал, – сказала она.

Бобби посмотрел на нее настороженно и промолчал.

– Тебя стукнуло.

– Как это?

– Мой отец не был слишком азартным. Но иногда он предчувствовал номера. Говорил, что его вдруг стукнуло. И вот тогда делал ставку. И один раз выиграл пятьдесят долларов. Купил нам припасов на месяц. Так и с тобой было, а?

– Наверное, – сказал Бобби. – Может, меня и стукнуло.

Когда он вернулся, его мама сидела, поджав ноги, на качелях у входной двери. Она переоделась в субботние брючки и мрачно смотрела на улицу. Чуть-чуть помахала маме Кэрол, когда та тронула машину, проследила, как они свернули к своему дому и как Бобби шагает по дорожке. Он знал, о чем думает его мама: муж миссис Гербер служит во флоте, но все-таки у нее есть муж, сверх того Анита Гербер водит «универсал». А Лиз разъезжает на своих двоих или на автобусе, если путь неблизкий, или на такси, если ей надо добраться до Бриджпорта.

Но Бобби решил, что на него она больше не сердится, и это было здорово.

– Приятно провел время в Сейвине, Бобби?

– На большой палец, – сказал он и подумал: «В чем дело, мама? Тебе же все равно, как я провел время на пляже. Что ты задумала?» Но этого он не знал.

– Вот и хорошо. Послушай, малыш… Извини, что мы утром повздорили. Я НЕНАВИЖУ работать по субботам. – Последние слова у нее вырвались, будто плевок.

– Да ладно, мам.

Она притронулась к его щеке и покачала головой.

– Эта твоя светлая кожа! Ты не способен загореть, Бобби-бой. Загар не про тебя. Пошли, я смажу ожог детским кремом.

Он вошел следом за ней в дом, снял рубашку и встал перед ней у дивана. И она намазала душистым детским кремом его спину и руки до плеч, и шею – даже щеки. Ощущение было приятное, и он снова подумал о том, как любит ее, как ему нравится, когда она вот так его гладит. А потом прикинул, что бы она сказала, если бы узнала, что он поцеловал Кэрол на Колесе Обозрения. Улыбнулась бы? Да нет, пожалуй. А если бы узнала про мистера Маккуона и карты…

– Твоего верхнего приятеля я не видела, – сказала она. – Знаю, что он у себя, потому что слышу, как орет его радио – «Янки» играют. Но почему он не вышел на крыльцо, где попрохладнее?

– Не захотел, наверное, – сказал Бобби. – Мам, а ты хорошо себя чувствуешь?

Она растерянно посмотрела на него.

– Просто отлично, Бобби. – Она улыбнулась, и Бобби улыбнулся в ответ. На это потребовалось усилие: он не был уверен, что его мать чувствует себя отлично. Наоборот, он был почти уверен в обратном.

Его снова только что стукнуло.

Вечером в постели Бобби лежал на спине, раскинув пятки по углам матраса, и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Окно у него тоже было открыто, и под дыханием ветерка занавеска колебалась туда-сюда, туда-сюда, а из чьего-то еще открытого окна вырывались голоса «Плэттеров»: «В золотом угасании дня, в синей тьме ты встречаешь меня». А где-то дальше жужжал самолет и сигналила машина.

Отец Рионды говорил, что его стукнуло: и один раз он выиграл в лотерею пятьдесят долларов. Бобби согласился: «стукнуло, конечно, меня стукнуло», но лотерейного номера он не отгадал бы даже для спасения своей жизни. Дело было в том…

«Дело было в том, что мистер Маккуон каждый раз знал, где дама, а потому и я знал».

Едва Бобби сообразил это, как все встало на свои места. Лежит на поверхности, но ему было так весело и… ну… ведь если ты что-то знаешь, то просто знаешь и конец, верно? Ты можешь задуматься, если тебя стукнет, – ну, почувствуешь что-то ни с того ни с сего, но если знаешь что-то, то знаешь, и все тут.

Только откуда ему было знать, что его мать подклеивает купюры в каталоге между страницами, рекламирующими белье? Откуда ему было знать, что каталог вообще лежит там? Она ему ничего про каталог не говорила. И никогда ничего не говорила про голубой кувшинчик, куда она складывала монетки, хотя, конечно, он много лет знает про кувшинчик, он же не слепой, хотя иногда ему и кажется, будто он давно ослеп. Но каталог? Монеты высыпаются, обмениваются на бумажки, а бумажки подклеиваются в каталог? Знать всего этого он никак не мог, но, лежа в постели, он к тому времени, когда «Земной ангел» сменил «Время сумерек», уже знал, что каталог лежит там. Он знал, потому что знала она и вдруг подумала о каталоге. И в кабинке Колеса Обозрения он знал, что Кэрол хочет, чтобы он поцеловал ее еще раз, потому что это же был первый ее настоящий поцелуй с мальчиком, а она толком ничего не разобрала. Но просто знать еще не значит знать будущее.

– Нет, это просто чтение мыслей, – прошептал он, и его начала бить дрожь, будто солнечные ожоги обратились в лед.

«Поберегись, Бобби-бой! Не побережешься, так свихнешься, вот как Тед с его низкими людьми».

Вдали над городской площадью куранты начали вызванивать десять часов. Бобби повернул голову и взглянул на будильник на письменном столе. «Биг-Бен» объявил, что пока еще девять часов пятьдесят две минуты.

«Ну ладно, значит, городские часы чуть спешат или мои чуть отстают. Делов-то, Макнил. Давай спи».