Толерантные рассказы про людей и собак - Упырь Лихой Страница 44

На следующем семинаре сын деканши снова краснел, потел, его рука дергалась. Ирина Васильевна осторожно спросила подругу, не страдает ли Гришенька ДЦП. Подруга с факультета иностранных языков ответила, что ничего подобного не замечала и сын Стрейзанд – обычный дебил. На английском он только зевает и рисует в тетрадке. Ирина Васильевна хотела сказать о Гришином поведении самой Нине, но забыла. Это была типичная проблема первого курса: слишком много непрофильных предметов, которые вели преподаватели со всех факультетов, от филфака до матфака. Общаться им было некогда. Фактически только Нина да Ирина Васильевна читали лекции собственно по психологии, да еще молодой доцент Дениска Федотов вел анатомию ЦНС и держался заносчиво, как будто его уже приняли членом-корреспондентом РАН, даже чай пил не вместе со всеми на кафедре, а в кафе напротив факультета.

В октябре преподавательница общей конфликтологии ушла в декрет, некому стало читать ее курс вечерникам: вся кафедра разбрелась по другим факультетам читать общую психологию, на это время никто не успевал. Нина взяла этот курс, пришлось перечитать книги по теме и, кстати, дополнить и перевыпустить методичку, все-таки это деньги. Подготовка к ежегодной конференции по социальной психологии заняла весь ноябрь, потом целую неделю длился организованный бардак: таскали парты из аудитории в аудиторию, переносили занятия, отменяли бронь для неприехавших участников, переселяли других, вышел скандал в бухгалтерии – Нина была на взводе и едва сдерживалась, чтобы не орать на коллег.

Гришу она в эти дни почти не видела – его большая голова мелькнула между стеллажами в библиотеке, и, как обычно, он сидел за последней партой на ее единственной лекции – вторую отменили из-за доклада. На котором, кстати, один аспирант из Новосибирска, не прочитавший ни одного источника по перцептивному агностицизму, задавал ей умные, как ему казалось, вопросы.

Внезапно все коллеги вылечились от гриппа, участники конференции разъехались, и у Нины в личном расписании даже появилось окно. Она думала, на что бы употребить эти часы, и решила посидеть в кафе, где столовался Федотов, – там подавали большие пироги и какие-то редкие сорта чая. Ей вечно не хватало времени нормально поесть: в перерывах лезли с вопросами все, от студента подготовительного отделения до электрика-таджика. Но сейчас метров на десять от деканата не наблюдалось ни одного прилипалы. Нина надела пальто и уже направилась к главному выходу мимо аудитории для опорников и факультетской библиотеки. На вахте ей преградила дорогу девушка в очках и с багровыми прыщами на скулах.

– Нина Васильевна! – девушка потерла щеку рукавом клетчатого жакета. – Нина Васильевна!

– Вообще-то, я Нинель Валерьевна, – сказала Нина. – И кстати, я ни разу не видела вас на лекциях.

Студентку это почему-то не смутило.

– Я на лекции не хожу, у меня практика в вашей библиотеке, – нагло ответила девушка. – Я вообще не здесь учусь.

– А я не хожу в вашу библиотеку, потому что там никогда ничего нет, вы вообще что-то знаете о комплектовании фондов? – вспылила Нина.

– У нас какой-то извращенец дрочит в читальном зале! – выпалила девушка. Эхо прокатилось по коридору, опорники в соседней аудитории заржали.

– Не несите чушь! – Нина подвинула практикантку и прошла через вертушку.

Падал мокрый снег, Нина накинула капюшон и побежала в сторону вожделенного кафе. Там оказалось достаточно неплохо: мягкие диваны из вишневого кожзама, столы под старину. Когда она заказала ботвинью и пирог с семгой (и, конечно, большой чайник китайского чая), на диван напротив плюхнулась та самая дура в клетчатом жакете, она тяжело дышала и машинально вытирала мокрые руки о джинсы, на курчавых волосах практикантки висели капли воды. Девица встряхнулась, как собака, и капли попадали на лакированную столешницу.

У Нины дух захватило от такой наглости.

– Сударыни, вам два прибора? – услужливо спросил официант, который вынырнул невесть откуда.

– А у вас есть охрана? – спросила Нина. – Выведите, пожалуйста, эту юную леди.

– Он дрочил в читальном зале! – крикнула девушка так, что люди за соседними столиками обернулись. – Стоял в секции детской литературы и дергал конец на книжку с картинками!

– Сударыня, пойдемте, – официант ухватил девушку за локоть.

– Я ему сказала, чтобы валил оттуда, а он выдрал страницу из книги и саму книгу швырнул мне в лицо, а потом убежал… Убери руки, я такой же посетитель, как и она. – Девушка тяжело дышала.

– Сударыня, вы можете пересесть за другой столик? – взгляд официанта заметался.

– Нет, я с вот этой женщиной, – практикантка убрала его руку со своего рукава. – Мне с брынзой и беконом.

Официант выхватил блокнотик.

– Не понимаю, с какой радости я буду вас угощать? – процедила Нина.

– За моральный ущерб, – глазом не моргнув ответила девица. – В цивилизованных странах все понимают, что это сексуальное домогательство. Ваш студент показывал свой пи… писюн, его исключить за это мало. Не понимаю, кстати, почему вас это совсем не волнует.

– У нас много студентов со странностями, – холодно ответила Нина. – Однако не понимаю, в честь чего мне вас кормить, на факультете есть столовая.

– Думаю, это ваш сын. Мне говорили, что у вас тут сын на первом курсе, а я ему выдавала учебник по введению в психологию. Оно же на первом курсе?

– На первом… – Нина постукивала ногтями по столешнице.

– А на картинке, которую он выдрал, была маленькая девочка. Я потом ксерила второй экземпляр, чтобы вклеить. Там девочка тянется на полку, чтобы поставить тарелку, и у нее видны из-под платья трусы.

У Нины что-то больно сжалось в груди, ноги в меховых сапогах вдруг стали ледяными.

– Какая чушь… – сказала Нина. – Хорошо, я вам куплю поесть, раз вы неимущая, но больше не подходите с такими нелепыми историями и не позорьтесь, иначе у вас будет неуд за практику. Вам все понятно?

– Понятно, – девица шмыгнула носом. Ей явно хотелось уйти, но Нина заставила нахалку сидеть напротив и давиться пирогом в течение получаса, потом девица промямлила «спасибо» и убежала.

На следующий день у деканата Нину встретили две женщины средних лет, она сперва решила, что это заочницы, но перед ней стояли матери Альбины и Алисы.

– Он назвал мою дочь шлюхой, – жаловалась мать Альбины. – Они были в столовой, ваш говорит: «Я куплю тебе пирожок». Альбина сказала, что ей не нужен его пирожок, и он обозвал ее шлюхой!

– А мою дочь он ударил головой об стену, – утверждала мать Алисы.

– Гриша – инвалид детства, – привычно сказала Нина. – Где ваша толерантность? У нас с вами общая беда, подумаешь, дети повздорили, с кем не бывает?

– Альбиночка тоже инвалид детства, и не надо мне доказывать, что один инвалид может оскорблять другого. А тем более – бить! – мать Альбины дернула плечом от возмущения, как будто тоже страдала ДЦП.