Сад вечерних туманов - Тан Тван Энг Страница 44

В конце каждого дня в Югири я возвращалась к себе в бунгало, ставила на огонь чайник и включала радио, дожидаясь, пока он закипит. В новостях, если я слушала их, обычно сообщалось, что К-Ты зверски убили очередного плантатора и его семью. Рухнув на стул у обеденного стола, я опускала руки в таз с кипятком, выпаривая из них накопившуюся за день боль. Бывали дни, когда боль была такой, что я дивилась: как это в воде не видно крови? Особенно мучила меня левая рука, шрамы на ней краснели больше, чем кожа вокруг них. Глядя на свои обрубки, я вспоминала фокус с исчезающим большим пальцем, который так любил показывать мне отец, когда я была девочкой, я вспоминала, как визжала при этом от восторженного ужаса…

Однажды вечером, отмачивая руки, услышала, как на крутую дорожку въехала машина. Остановилась перед моим бунгало. Умолк двигатель, хлопнули дверцы, а потом донесся голос окликнувшего меня Магнуса. Замотав левую руку в полотенце, я вышла. Вместе с ним приехал какой-то китаец, одетый в защитного цвета куртку с поясом и четырьмя накладными карманами, его новехонькие шорты едва не доходили до белых гетр под коленями.

– А-а, ты дома. Хорошо, – сказал Магнус. – Инспектор Ву хочет поговорить с тобой.

Жестом пригласив их устраиваться в плетеных креслах на веранде, я пошла в дом, вытерла руки и надела перчатки. Радио все еще говорило, и я убавила звук. Когда я вышла на веранду, инспектор Ву, положив ногу на ногу, доставал сигарету из серебряного портсигара. Предложил сигарету Магнусу, тот отказался. Я было потянулась за куревом, но остановилась: я же больше не в лагере, мне теперь незачем откладывать сигареты про запас, чтобы потом сменять их на что-нибудь нужное.

– А вы тут совсем одиноки, – произнес Ву, чиркая спичкой, чтобы прикурить сигарету.

– Что нужно от меня специальной службе?

Инспектор совсем не удивился, что я догадалась, кто он такой.

– Нам нужно, чтобы вы уехали с Камеронского нагорья. Возвращайтесь в К-Л.

Я глянула на Магнуса, потом опять перевела взгляд на инспектора.

– Девять дней назад в Тапахе сдалась полиции одна бандитка, – сообщил Ву. – Она входила в Перакский Третий полк. Они базируются в этом районе. Ее командир знает, что вы тут живете.

За дорогой чайные поля уходили в сумерки. Мотылек с крыльями, шириной в мои ладони, бился вокруг лампочки, освещавшей веранду, упрямо прокладывая себе путь прямо к сердцу солнца.

– Вы считаете, они намерены сделать что-то со мной?

– Вы поддерживали обвинение против немалого числа К-Тов. И добились успеха. Дело Чан Лю Фунг принесло вам очень дурную славу. – Ву со свистом выпустил дым меж вытянутых губ. – Вы – легкая добыча. Да еще и отец ваш участвовал в переговорах о независимости.

– Я и не знала об этом, – сказала я.

– Его сделали советником в комитете по переговорам о Мердека [150].

– Советовать правительству?

– Нет. Китайской стороне.

– Тео Бун Хау хочет освободить Малайю от колониального правления?

Магнус покачал головой, усмехаясь:

– Трудно поверить.

– Нужны люди, умеющие говорить по-английски, чтобы представлять интересы китайцев… наши интересы… на переговорах, – объяснил Ву. – Британцы из Малайи уйдут – это всего лишь вопрос времени. Мы, китайцы, должны стоять друг за друга, какими бы ни были наши разногласия: и хоккиен, и чаошань, и хакка, и кантонцы, и даже проливные китайцы. Мы не можем позволить, чтобы все решалось малайцами. У нас тут на карту поставлено столько же, сколько и у них.

В последние два года идея так называемого самоуправления все больше крепла в сознании малайских националистов. Обеспокоенные своим будущим, малайские китайцы создали собственную политическую партию, чтобы к их голосу прислушивались на переговорах о Мердека.

– Мой отец даже на мандаринском китайском не говорит, – заметила я. – Как он может выступать от имени китайцев?

– Он нанял себе учителя, – улыбнулся Ву. – На днях даже с краткой речью выступил в Китайской торговой палате. Весьма замечательная речь, если честно. Он начал ее со слов на чистейшем мандаринском: «Я больше не банан». Мне говорили, стены дрожали от аплодисментов.

– «Банан»? – вопрошающе повторил Магнус.

– Желтый снаружи, белый внутри, – пояснил Ву. – Послушайте, мисс Тео… вы меченая женщина. Вам придется уехать.

– Даже если вы выставите против меня все до единого законы Чрезвычайного положения, инспектор, – заявила я, – я никуда не уеду.

– Будь разумна, Юн Линь, – произнес Магнус. – Для тебя здесь небезопасно.

– Мы не в силах обеспечить вам безопасность. – Инспектор предостерегающе воздел палец. – Прямо скажем, людей нам и так не хватает.

– Я ни о какой защите не просила и не собираюсь просить, – ножки моего стула царапнули по доскам пола, когда я встала. – Впрочем, благодарю вас за заботу.

Инспектор Ву щелчком послал окурок во тьму над перилами. Он написал что-то на бумажке и протянул ее мне:

– Номер моего телефона. На всякий случай.

– Перебирайся хотя бы в Дом Маджубы, – предложил Магнус.

– Мне нравится одной управляться.

Магнус покачал головой и сдался. Уже усевшись в машину, он высунулся из окошка и сказал:

– Завтра Праздник середины осени [151]. Мы устраиваем небольшой межсобойчик. Придешь? Отлично. Прихвати с собой Аритомо. Начало в шесть часов.

Прежде чем улечься спать, я обошла дом, убеждаясь, что все двери и окна заперты как следует. Я оставила свет на веранде. Цикады в лесу трещали громче обычного в ту ночь, и джунгли, казалось, стали гуще и подступили гораздо ближе.

* * *

На следующий вечер Аритомо остановился у моего бунгало. Одет он был в серый смокинг и брюки в тон. От него едва уловимо благоухало одеколоном – запах мха после дождя. В одной руке он нес большую картонную коробку, но отказался поведать мне, что в ней. Боясь, как бы он не покончил с моим ученичеством, я ни словом не обмолвилась о посещении инспектора Ву.

Когда я протянула ему стакан виски с содовой, он воззрился на нефритовый браслет, который я надела. Взял меня за кисть: