От заката до обеда - Екатерина Великина Страница 44

– Безусловно, обыграем, – пообещал супруг, закрывая за Леней дверь.

И понеслась.

Вообще, когда вам предлагают что-то обыграть – сразу бейте сволоту по морде. Хорошие вещи обыгрывать не надо – ну, не требуют они этого. Так, разве что кактус поставить или постелить салфетку какую…

В нашей ситуации салфетки не спасали. И задекорировать короб кактусом возможным не представлялось. Поэтому супруг придумал стенной шкаф, в нижней секции которого и будет спрятана наша стиралка. Идея гениальная, за исключением того, что здоровый шкаф в детской на хрен никому не нужен.

– Не позволю превращать детскую в гардеробную, – вопила я и бросалась в супруга чашками.

– Зато у всех твоих шмоток наконец-то будет Одно место, – верещал супруг, тыча в меня рекламками «Стенли».

– Ага. И это Место конечно же должно быть в изголовье у ребенка, – не сдавалась я.

– А почему бы ему там не быть? – разводил руками супруг.

Спустя два дня мы окончательно позабыли родную речь и, по рассказам родственников, обходились всего двумя словами. Первое – «шкаф», второе – непечатное.

До развода не дошло.

Непечатное слово победило «шкаф» на третьи сутки. Но, к сожалению, на четвертые невесть откуда выплыла «встроенная детская мебель». Потом открытый стеллаж. Потом полки для книг. Потом кроватка.

Процесс остановился только на чуланчике.

– А мы построим вторую стену, между стенами сделаем дверь, и вот пожалуйста – прекрасный чуланчик для вещей, – сообщил мне Дима в четверг.

– Ты знаешь, пожалуй, если вас с Леней между стенами засунуть, то можно дверь-то и не делать, – мрачно сказала я.

К тому моменту в моей голове уже окончательно сформировалась идея смертоубийства, и вопрос стоял только об утилизации тела.

На пятые сутки я поняла, что от чуланчика меня спасет только чудо. И оно произошло.

Как раз когда я лишала супруга последних перьев, в квартиру позвонили.

На пороге стоял Эклер.

– Деретесь? – ехидно поинтересовался он.

– Ага, – хором ответили мы.

– А напрасно, – укорил он. – В чем дело-то?

Перебивая друг друга, мы изложили суть вопроса.

– А чего ты не хочешь встроить шкаф? Сейчас у всех шкафы.

– Ага, а у моей тети – язва! – рявкнула я. – Во-первых, шкаф отъест жилую площадь, а во-вторых, кроватку будет некуда поставить.

– Неожиданная идея. – Леня поднял палец кверху и засиял, точно лампочка. – Сейчас есть такие кроватки – к стене на цепях пристегиваются. Неужели не видели?

– Видели, – сказала я. – В позапрошлом году в Петропавловской крепости три десятка таких видели.

– Там еще столики были железные, кажется, – добавил супруг.

В воздухе повисла нехорошая пауза. Ленин авторитет падал на глазах, и поэтому он пошел ва-банк.

– Ну… Раз не нравится на цепях – нечего выносить машинку из ванной. Живите как все – в тесноте.

Но метаться было поздно. Потому что к тому моменту Дима уже представил себе Фасольца, спящего на полке у Очень Нужного Чуланчика, и дурнина стала испаряться.

– Кстати, по поводу входа тоже есть идея, – совсем расстроенно сказал Леня.

– Конечно же неожиданная? – съехидничала я.

– Не знаю, – заскромничал он. – Я вот тут подумал, а что если вам бельевой шкаф из комнаты развернуть в прихожую?

– Это чтобы трусы на половичке переодевать? – устало спросила я.

– Ну как хотите, – грустно прошамкал Леня и отправился восвояси.

Если вы считаете, что на этом с неожиданными идеями было покончено, то глубоко заблуждаетесь. У нас что ни день – то открытие. Пожалуй, единственный плюс – семейство наше как-то поостыло, и, когда нам в очередной раз предлагается какое-то радикальное решение, мы вспоминаем кроватку на цепях и успокаиваемся.