Уроки итальянского - Мейв Бинчи Страница 44

— Скажите, а Вест-Корк, где вы живете, приятное место? — вновь встрял Билл, опасаясь нового витка конфликта. — Я видел на фотографиях это побережье. Мне понравилось.

— Это очень специфическое место, где витает вольный дух, поскольку там поселились люди, решившие вернуться к природе. Они пишут картины, сочиняют стихи, всевозможными способами самовыражаются.

— А вы тоже занимаетесь каким-либо видом искусств… э-э-э… Берни?

Билл и всем своим видом выражал неподдельный интерес. Обижаться на него было невозможно.

— Лично я — нет, но во мне всегда жил интерес к творческим людям и местам, где обитает искусство. Я начинаю задыхаться, когда слишком долго оказываюсь прикованной к одному и тому же месту. Вот почему, собственно, и завертелась вся эта карусель…

Биллу не хотелось, чтобы разговор вновь вернулся на скользкую колею, поэтому он спросил:

— Скажите, у вас свой дом, или вы живете с Честером?

— О Господи! — рассмеялась Берни таким же веселым и задорным смехом, какой был у ее дочери и так нравился Биллу. — Нет, Честер — голубой, он живет с Винни. Они оба — мои ближайшие друзья и живут примерно в четырех милях от меня. А у меня — большая комната, что-то вроде студии, флигель, расположенный на территории большого поместья.

— Здорово! А море — далеко?

— Нет, совсем рядом. Там все рядом с морем, и это очаровательно, мне, по крайней мере, очень нравится. Я прожила там уже около шести лет, и это место стало для меня настоящим домом.

— А чем вы зарабатываете на жизнь, Берни? У вас есть работа?

Мать Лиззи посмотрела на Билла так, словно он издал неприличный звук.

— Что, прошу прощения?

— Я просто подумал, что, если отец Лиззи не дает вам денег, вы, наверное, вынуждены зарабатывать сама, вот и все, — невозмутимо пояснил Билл.

— Он работает в банке, мама, потому и задает такие вопросы, — извиняющимся тоном пояснила Лиззи. — Зарабатывать на жизнь — это его идефикс.

Внезапно Билл почувствовал, что с него довольно. На дворе ночь, а он сидит в чужом доме, изо всех сил пытается помирить двух полоумных женщин, которые, к тому же, считают его чудаком, потому что у него есть работа, он оплачивает счета и живет согласно установленным обществом правилам! Все, хватит! Пусть сами разбираются между собой, а он возвращается — в свой скучный дом, к своей грустной семье.

Ему не суждено работать в банке за границей, сколько бы он ни зубрил про «как вы поживаете», «красивые здания» и «красные гвоздики». Он больше палец о палец не ударит, пытаясь сделать так, чтобы эти эгоистки разглядели друг в друге хоть что-то хорошее. В носу и глазах Билла возникло незнакомое доселе пощипывание, словно он был готов расплакаться. Выражение его лица, видимо, изменилось, поскольку обе женщины одновременно обратили на это внимание. Он как будто устранился, покинул их.

— Я вовсе не хотела посмеяться над твоим вопросом, — сказала мать Лиззи. — Конечно, мне приходится зарабатывать себе на жизнь. Я помогаю по дому хозяевам поместья, у которых снимаю студию: убираю, готовлю, когда они устраивают вечеринки… Мне очень нравится гладить — всегда нравилось, так что я и эту работу для них выполняю. А за это с меня не берут ни пенни за аренду флигеля. Даже немного приплачивают.

Лиззи смотрела на мать и не верила своим ушам. Все эти годы она считала, что та вращается среди богатой артистической богемы, светских плейбоев, которые покупают по второму дому на юго-западе Ирландии, чтобы время от времени отдыхать там. А оказалось, что ее мать — прислуга!

Билл первым обрел над собой контроль.

— По-моему, это очень удобно. В вашем распоряжении — лучшее, что есть в обоих мирах: замечательное жилье, независимость, и при этом не надо особо тревожиться о хлебе насущном.

Берни Даффи взглянула на Билла, ожидая увидеть на его лице саркастическую усмешку, но не обнаружила ничего подобного. Помолчав, она сказала:

— Все верно. Так оно и есть.

Билли решил заговорить раньше, чем Лиззи ляпнет что-нибудь такое, после чего перепалка возобновится.

— Может быть, время от времени, в хорошую погоду, мы с Лиззи будем навещать вас в этом замечательном месте? Для меня это было бы истинным удовольствием. Мы могли бы доезжать до Корка на одном автобусе, а там пересаживаться на другой.

Он говорил с таким энтузиазмом, словно готов был немедленно тронуться в путь.

— А вы с Лиззи… ну-у… Вы — дружок Лиззи?

— Да, через два года, когда нам исполнится по двадцать пять, мы поженимся. Мы надеемся получить работу в Италии и поэтому сейчас изучаем итальянский язык на вечерних курсах.

— Ага, Лиззи успела сообщить об этом, прежде чем устроить весь этот кошмар, — сказала Берни.

Билл был доволен.

— О том, что мы хотим пожениться?

— Нет, о том, что она учит итальянский. Я решила, что это еще один из ее безумных закидонов.

Говорить, вроде, было больше не о чем. Билл поднялся, как если бы он был обычным гостем в обычной семье и теперь собрался уходить домой.

— Берни, если вы заметили, уже очень поздно. Автобусы не ходят, но даже если бы и ходили, найти в такой час ваших друзей было бы весьма затруднительно. Поэтому я предложил бы вам провести эту ночь здесь, если, конечно, вы не против, с ключом от двери, зажатым в кулаке. А завтра утром, как следует отдохнув, вы с Лиззи мирно и дружески попрощаетесь, и я, наверное, не увижу вас до следующего лета, когда мы приедем в Вест-Корк навестить вас.

— Не уходи! — взмолилась Берни. — Не уходи! Пока ты здесь, она — милая и спокойная, но стоит тебе выйти за дверь, тут же начнет стонать по поводу того, что я ее бросила.

— Нет-нет, больше такого не будет, — заверил ее Билл. — Лиззи, пожалуйста, отдай маме ключ от входной двери. Вот, держите, Берни. Теперь вы сможете уйти в любой момент, как только пожелаете.

— А как же ты доберешься домой, Билл? — спросила Лиззи.

Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Раньше, когда она выдворяла его из своей квартиры, ее не волновало, как он дотопает целых три мили до своего дома.

— Прогуляюсь пешком. Ночь сейчас хорошая, звездная. — Взгляды обеих женщин были устремлены на него. Он почувствовал, что должен еще что-то сказать, чтобы закрепить наступившее перемирие. — Вчера вечером на курсах Синьора научила нас нескольким выражениям, связанным с погодой. Например, как сказать, что лето в этом году выдалось великолепное: «Е stata una magnifica estate».

— Очень красиво, — сказала Лиззи. — «Е stata una magnifica estate», — повторила она с отличным произношением. Это произвело впечатление на Билла.

— Смотри-ка, — сказал он, — ты запомнила фразу буквально с ходу, а нам пришлось повторять ее несколько раз.

— Она всегда обладала отличной памятью, даже когда была совсем маленькой девочкой. Скажешь что-нибудь всего лишь раз, а Лиззи запомнит на всю жизнь. — Берни смотрела на дочь с выражением, в котором можно было угадать гордость.