Черно-белое кино - Сергей Каледин Страница 44

При Советах Коран полвека не издавался. В 88-м году я отыскал в Париже в «подрывном центре» при издательстве «Имка-пресс» нечитаемый экземпляр Корана, отпечатанный на слепом ротопринте и, потея от страха, пронес на груди мимо шереметьевского таможенника.

Читать тот Коран можно было только с лупой и под софитом. Я было взялся за него, ничего не понял и плюнул. Теперь же мама в приказном порядке, через мое «не хочу», ткнула меня в Коран носом.

Алима я знал давно, но незаинтересованно: он всегда был очень вежливый, исправно платил за квартиру, чисто, без акцента изъяснялся профессорски-интеллигентским слогом, обходя, по-восточному, не только грубые, но и просто резкие слова. Невысокий, плотный, смуглорозовощекий, нестарый пожилой человек с голубой сединой — все прекрасно, но немного дистиллированно.

За переводом Корана стоял другой человек, с которым хотелось говорить. Я позвонил Алиму.

Сережа, дорогой, ты хочешь, чтобы я рассказал про свою жизнь, но рассказывать утомительно, позволь, я буду писать. Родился я в 29-м или 30-м году в кишлаке Исписар под Ходжентом. Мой отец, по тем временам уже 44-летний старик, женился на моей маме — 15-летней девочке, двоюродной сестре, чтобы не платить калым чужим. Такие близкородственные браки у таджиков не редки, но даром не проходят: болезнь моего сына — тому подтверждение. Родители мои происходили из рода великого персидского поэта XV века Комола. Отец был знаменитым ткачом, его ткани очень ценились в Ходженте, но с годами он стал лениться и терять заказы…

И мой прадед, Михаил Семенович Каледин был знаменитым ткацким мастером в Иванове. Лентяем, правда, не был, зато слыл легендарным самодуром.

…Мама, единственный грамотей в нашем кишлаке, работала учительницей у девочек. К ней обращались уважительно: «Биотун» — «высокочтимая госпожа». Она была строгая, самолюбивая — я ее побаивался. Она умела лечить по-знахарски: зевотой. Гладит больного и зевает, больной тоже начинает зевать — болезнь проходит. Еще она была непревзойденной чтицей средневековых стихов. Тетки нашего кишлака, слушая ее, рыдали, а я жевал заскорузлую лепешку и злился на маму за женский вой. Я был малолеток и не понимал, что это было очищение стихами. Шел 37-й год, вокруг исчезали соседи, по Сырдарье плыли старинные книги, желтые, литографированные, с арабской вязью. Когда пришли за мамой, чтобы она больше не читала «реакционные» стихи, она успела зарыть свои книги. Ее не тронули, забрали моего партийного брата Бободжана. Брат отвертелся, со временем узнал, кто донес, и всю жизнь мстил гаду, помогая ему и его семье. В конце жизни мама стала писать стихи, ее выбрали членом Правления Союза писателей СССР…

Стоп. Что за чудеса! Мать Алима — начальный учитель в нищем кишлаке и — нате: поэтесса, член Правления Союза писателей СССР! Нужно Алима спросить.

…Наша жизнь была очень утлая, жили мы скудно, в глиняной халупе. Сначала я был вундеркиндом — из первого класса скакнул в третий. Потом отец умер, и брат Бободжан перевез нас к себе в Сталинабад. Тут и война. Я оказался в поганой школе, где было два бандита, еврей и чеченец, — учебе пришел конец: мне понравились азартные игры — кости и самодельные карты, я попробовал вино… Но перед аттестатом спохватился — перевелся в хорошую школу, все наверстал, получил золотую медаль и без экзаменов поступил в МГУ на скучный исторический факультет — по указке Бободжана…

Опять Бободжан! Что за птица?

…Брат Бободжан — старше меня на 20 лет — учился в пединституте, по ночам разгружал вагоны. У него развился костный туберкулез. После операции нога не сгибалась, он ее волочил. Потом окончил Коммунистический институт журналистики в Москве и в 41-м защитил кандидатскую — «История секты исмаилитов». Его взяли на партработу. В 46-м уже в качестве секретаря ЦК КП Таджикистана он представлял Сталину таджикских артистов. Сталину понравилось, и он сделал Бободжана первым секретарем ЦК КП Таджикистана…

Вон оно что! Лезу в Энциклопедический словарь:

Гафуров Бободжан Гафурович (1908–1977), сов. парт, деятель, историк, акад. АН СССР. В 1946–56 1-й секр. ЦК КП Таджикистана. С 1956 дир-р Ин-та востоковедения АН СССР…

И ниже:

Гафуров (до 1978 Советабад), город…

Стало быть, брат Алима Бободжан, партийный выдвиженец, сталинский кочет, хромой Гарун-аль-Рашид, был хозяином Таджикистана. Теперь понятно, почему маманя на старости лет стала секретарем СП СССР. Сынок назначил. Ох, не люблю я коммуняк, с души рвет. Я пожалел, что напряг Алима воспоминать. И поехал за ключами — Гафуровы возвращались на свой Кутузовский проспект.

Алим Гафуров, востоковед, переводчик Корана.

В разоренной квартире громоздились тюки, коробки… Запыленный Алим, подперев голову, обреченно сидел на чемодане, похожий на скульптуру Шадра «Сезонник». Кошка Соня забилась в корзину. Тимур, выпущенный на побывку из Кащенко, тревожным маятником сновал перед глазами. Спросил, называя меня по фамилии жены:

— Господин Лауэр, за кого вы будете голосовать: за коммунистов или демократов? Я предполагаю создать новую партию — марксистскую. Не желаете примкнуть?..

— Уйди, Тимур, — вяло отгонял его Алим.

— Вы когда родились? — не отставал Тимур.

— Двадцать восьмого августа сорок девятого года.

— В воскресенье, — безошибочно уточнил Тимур, не напрягаясь, как Дастин Хофман в «Человеке дождя». — А сто лет вам будет в среду.

— ?..

— Не проверяй, Сережа, — устало махнул рукой Алим. — Он никогда не ошибается.

Сура пыталась помогать мужу, но только мешала, все забывала и путала. Алим мягко запихнул ее в кресло — на колени подушку, на подушку Соню. Дал мне деньги на грядущий ремонт. Мы выпили на посошок, он подарил свою книжку «Афоризмы и притчи» [1]и, извинившись, попросил захватить по дороге мусор — два тюка, перевязанных бечевкой. В них оказалась и коробка из-под обуви… с украшениями Суры, в числе которых — старинный изумрудный перстень.

…Не переживай, Сережа, ибо «жизнь учит не копить, а отдавать». Сура про кольцо не узнала — она стремительно теряет память. Нам всем надо лечиться, а, где и как, не знаю.

Наверное, придется продавать нашу квартиру на Кутузовском и ехать к дочери в Израиль. Страна хорошая, только евреев многовато и отношения с дочерью не лучшие. Насчет Бободжана. Ты не любишь коммунистов и правильно делаешь — чем их меньше, тем их лучше. Но — его случай мне представляется особым.

Действительно, десять лет Бободжан был владыкой Таджикистана и ходил у Сталина в любимцах. Первым делом прорыл Большой Гиссарский канал и каждый год за хлопок получал орден Ленина. Хлопок для казны — валюта, для крестьян — наказание господне. Потом Бободжан открыл в Сталинабаде университет, в который под шум трудового успеха набрал профессоров-изгоев из Москвы и Ленинграда, в основном евреев и недопосаженных. А на дворе — космополитизм и прочая мерзость. «Список Шиндлера» Спилберга, к слову сказать, немножко и про Бободжана.