Элис. Навсегда - Гарриэт Лейн Страница 44

Я выжидаю. Мне хватает терпения, я вполне довольна жизнью и способна ждать долго, но порой на меня накатывает дурное настроение, раздражение и отчаяние. Начинает казаться, что этого никогда не произойдет. Впрочем, теперь от меня ничего не зависит. Я сделала все, что могла, и однажды шанс мне обязательно представится. Просто не может не представиться.

Амброз Притчет написал очерк для сборника «Неизвестная Англия» – в нем популярные литераторы рассказывают о своих любимых потаенных уголках различных графств. Эссе Притчета посвящено Вустерширу.

– Не знала, что вы родом из тех краев, – говорю я, когда он приходит в редакцию забрать адресованные ему письма.

– Боже упаси, Фрэнсис! Я из Игэма. Просто я опоздал, и мне достался Вустершир.

Он никогда там не бывал до того, как получил в издательстве аванс, и не скрывает, что теперь не скоро захочет снова туда вернуться. Основная информация была им скачана из Интернета или списана из старых путеводителей ассоциации автомобильных путешественников.

Презентация книги проводится в ресторане, расположенном на крыше одного из домов в Сохо и специализирующемся на тех блюдах «истинно английской кухни», из-за которых меню выглядит пугающе: свиные щеки, браун [13], салат из листовой свеклы, морские улитки, поссет [14]. Я принимаю приглашение, потому что невозможно заранее знать, кого встретишь на подобном мероприятии, но по прибытии выясняю, что это обычная вечеринка, ничем не отличающаяся от других.

Выпив один сливовый коктейль (чего более чем достаточно), я уже собираюсь сделать Амброзу ручкой и сказать: «Мне пора. Скоро увидимся», – когда атмосфера в зале вдруг меняется, словно кто-то приглушил свет или, наоборот, включил дополнительные люстры.

– Вы только гляньте, кто здесь, – слышу я шепот у себя за спиной.

Я поворачиваюсь к двери и вижу Лоренса. Девушка из рекламного отдела пытается снять с него плащ, но он с улыбкой протискивается мимо нее со словами:

– Извините, не могу остаться надолго. Я всего на минутку.

И вот он уже в зале обнимается с Николаем Титовым, который приехал поддержать свою жену Пегги, написавшую главу о Сомерсете. Появляется человек с фотоаппаратом, чтобы сделать снимки. Лоренс покорно позирует, положив руку на плечо Пегги и обнажая белозубую улыбку, пока фотограф, поблагодарив его, не удаляется.

– Я просто проезжал мимо. Прости, не могу задержаться. Хотел лишь повидаться и поздороваться, – говорит он, склоняясь и целуя ее в обе щеки.

Я стою в углу зала и жду, жду, жду, мысленно умоляя его повернуться и заметить меня. И когда Лоренс наконец это делает, я встречаюсь с ним глазами и с удовлетворением отмечаю, что выражение его лица меняется.

Я выдерживаю на себе его волнующий душу пристальный взгляд. Не двигаюсь, позволяя Лоренсу разглядеть себя. Проходят всего лишь секунды, мгновения, но я чувствую, сколь многое за это короткое время успевает претерпеть метаморфозу. А потом он приветствует меня с виду небрежным кивком, даже не улыбнувшись, и отворачивается.

Он перебрасывается фразами с Титовыми, извиняется и идет сквозь толпу гостей в мою сторону, бормоча какие-то слова людям, которые расступаются, чтобы дать ему пройти.

Это наш третий с ним обмен поцелуями – уже знакомыми, быстрыми, легкими. Я лишь бегло ощущаю тепло его щеки, прикоснувшейся к моей, и его руку на своем рукаве, чувствую сквозь ткань чуть заметное пожатие его пальцев.

– Как поживаете? – спрашивает Лоренс.

– Прекрасно, – отвечаю я. – Да, много воды утекло со времени последней встречи в Бидденбруке…

– У меня всего пара минут, – произносит он. – Такси ждет внизу. Полли готовит для меня ужин и намеревается остаться ночевать.

– Могу я попросить вас подбросить меня по пути до моего дома?

Конечно, отвечает он. Ему нужно только попрощаться с Титовыми, а потом он будет ждать меня на улице.

Я тоже пожимаю на прощание руки, снимаю пальто с вешалки в гардеробной и начинаю неспешно спускаться по лестнице. У ее подножия в стену вмонтировано большое зеркало, и, проходя мимо, я всматриваюсь в свое отражение. Я выгляжу не похожей на себя прежнюю. Женщина в зеркале – с сияющими глазами, чуть раскрасневшаяся – явно из тех, в чьей жизни могут происходить необычные события: интересные, волнующие, даже опасные.

Такси стоит перед дверью. Стекла машины поблескивают крупными каплями дождя. Лоренс склоняется на заднем сиденье, чтобы открыть дверь, а я переступаю через небольшую лужицу, в которой отражается неон вывесок, и проскальзываю внутрь, усаживаясь рядом.

– В Хайгейт, – говорит он, – но через… В каком именно месте вы живете, Фрэнсис?

Я называю адрес водителю, и такси отъезжает в сверкающую ночь.

Лоренс спрашивает, как прошел прием, и я передаю ему слова Амброза Притчета. Он смеется, и мне очень приятно. Вскоре я заговариваю о его работе, и Лоренс отвечает, что, как ему кажется, дело двигается хорошо. Прогресс заметен.

– Понимаете, теперь у меня все немного иначе, – добавляет он, пока такси, то останавливаясь, то снова трогаясь с места, проезжает через Кэмден. – Прежде моя жена Элис всегда была первым читателем. И ее отличал отменный вкус.

По-моему, Лоренс впервые упомянул о ней в беседе со мной.

Как только мы сворачиваем к северу, дорога становится свободнее. Мы быстро минуем Кентиш и Тафнел-Парк. Мелькают пабы и рестораны, лавочки, торгующие жареными цыплятами, затемненные витрины дешевых магазинов и дорогих салонов органических продуктов, а Лоренс успевает немного рассказать мне о Полли, у которой появился новый ухажер. Теперь она вполне довольна своей учебой в колледже, и он снова упоминает о той роли, какую я сыграла в жизни его дочери.

– Полли напугала меня, – продолжает Лоренс. – Я был почти уверен, что она вот-вот бросит колледж. Вы вовремя вправили ей мозги. У меня ничего не получалось.

– Я не сыграла в ее судьбе такой уж большой роли, – возражаю я.

– А вот я в этом не уверен. Иногда сам так запутываешься в своих семейных делах, что распутать клубок легче кому-то, кто смотрит на проблему со стороны.

Мне нравится эта фраза. Лоренс начинает расспрашивать о моей работе, поздравляет с повышением, а мне остается гадать, кто ему рассказал об этом. Значит, некто мог посчитать, что ему будет интересно услышать обо мне.

Разговор сам собой иссякает.

Мы уже подъезжаем к моему кварталу. Таксист слушает какую-то передачу по радио, но разделительное окошко прикрыто и звуки доносятся до нас приглушенно. А на заднем сиденье становится тихо. Я прислоняюсь щекой к стеклу и смотрю на мокрые тротуары. Люди собираются под навесами азиатских ресторанчиков, чтобы покурить. Некоторые натягивают на головы пиджаки и бегом устремляются к ближайшей станции подземки. В темноте я поворачиваюсь к Лоренсу. Он смотрит на меня.