Счастливая девочка - Нина Шнирман Страница 44

Мы только что пообедали, и у меня стали руки липкие, а я очень не люблю липкие руки. Пошла и мою руки в ванной. Ко мне заглядывает Бабушка и говорит тихо:

— Деточка, ты знаешь, что-то у нас Анночка грустит!

— Почему она грустит? — удивляюсь я.

— Вы же раньше всё время вместе были, — объясняет Бабушка. — В Свердловске первый год всё время вместе, потом, школа музыкальная — она близко была, и в простую школу ты не ходила, вы почти всегда вместе, даже на одном сундуке спали!

Мне так стыдно стало: как же я об Анке забыла?! Просто я сейчас за неё не волнуюсь, она всегда или с Мамой, или с Бабушкой. Но раньше мы с ней играли, я ей читала, мы пели, ногами болтали, хохотали, а сейчас я в двух школах учусь, Анночка всё время с Бабушкой, Мамочка часто в университет ездит на троллейбусе — она там до войны училась и сейчас хочет учиться.

Я бегу в детскую. Анночка уже сидит на полу на коврике с утёнком Тимом, рядом кубики лежат.

— Анка! — кричу я. — Пошли во двор — погуляем, поиграем во что-нибудь!

— Пошли! — радуется Анночка, идёт в прихожую, берёт свое ведро с совком, я беру мячик и спрашиваю:

— Хочешь, мы с тобой в мячик поиграем?

— Я буду лучше куличи делать, смотреть, как ты в мячик играешь, — мне так будет весело, — объясняет Анночка.

— Бабушка, — кричу я и открываю входную дверь, — мы во двор!

Во дворе уже играют две мои приятельницы — Лена и Инна. Я иду с Анночкой в песочницу, там маленькая девочка сидит. Я спрашиваю у Анночки:

— Тебе хорошо здесь будет?

— Да! — радуется Анночка.

— Если что, — предупреждаю я Анку, — сразу меня зови! Она кивает головой, а я бегу к девочкам. Смотрю, во дворе много народа — мальчишки появились, двух я сразу узнала, хоть они и выросли: один очень глупый, а другой тоже глупый, да ещё и очень рыжий, они и до войны такие были! Мы ещё нашли несколько девочек и стали играть в круговую лапту. Играем, играем — я очень её люблю! Вдруг слышу, Анночка кричит. Я сразу побежала к песочнице, и мне навстречу от песочницы быстро идёт девочка, Таня зовут, она немножко выше меня ростом и так противно улыбается, наверное, сразу несколько гадостей сделала! Я подбегаю к песочнице, там лежит Анночка и уже не кричит, а только стонет. Я смотрю на неё — какой ужас! Наверное, её сначала водой облили, воротник на платье даже мокрый, а потом в песке изваляли — всё лицо в песке, глаз не вижу, рта тоже! Я сажусь рядом с ней в песок и говорю, как Мамочка, негромко, но очень понятно: «Анночка, я здесь, рот не открывай, глаза не открывай, сейчас я тебя посажу и весь песок с тебя стряхну». Она лежит и молчит. Я лезу в карман за носовым платком, а там, конечно, нет платка. Всё-таки я дура и чертовка! Тогда я лезу к Анке в карман — там, конечно, платок есть. Я её за плечи сажаю и аккуратно стряхиваю и стираю песок сначала с глаз, потом со рта, в ноздрях ничего нет, и я приговариваю: «Сейчас, сейчас, уже немного осталось!» Платок уже грязный — и остальное лицо я вытираю ей подолом своего платья. Говорю: «Открывай рот!» Она открывает. Я спрашиваю: «Всё хорошо?» Она кивает головой. Я говорю: «Глаза открой!» Она открывает — они такие большие, такие голубые и перепуганные! И вдруг у меня в груди сразу вырастает очень сильное волнение и бешенство! Я не хочу её пугать и спрашиваю тихо и спокойно:

— Кто это тебя так?

— Таня, — говорит Анночка. — Знаешь, у неё ещё сестрёнка Варя, ей тоже четыре с половиной года, мы с ней, не помню когда, здесь играли.

— Расскажи, как всё было! — Я говорю очень спокойно, но в груди у меня уже совсем нет свободного места.

— Таня подошла к песочнице с ведёрком, а в нём немножко воды, — объясняет Анночка, — а Варя стояла у подъезда, и Таня мне говорит: «Уходи отсюда, сейчас здесь будет играть моя сестра!» Я говорю: «Здесь очень много места — нам всем хватит». Она говорит: «Убирайся отсюда, а то хуже будет!» Ниночка, я очень удивилась и сказала: «Я не буду отсюда «убираться». Я ведь правильно сказала?