Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37 - Татьяна Соломатина Страница 44

Прошло несколько недель. Мальцева стала пропадать по субботам, что крайне беспокоило Панина. Что правда, исключительно в силу рабочих моментов. Семён Ильич вообще как-то вдруг просел. В его семейном гнезде творилась «настоящая трагедия!» – как прокомментировала происходящее Варя Панина, решившая непонятно с какого перепугу поделиться с Татьяной Георгиевной происходящим. А дело было в том, что Алексей Семёнович Панин, старший сын Семёна Ильича и Варвары Андреевны, врач-травматолог, молодой отец и вообще гордость семьи, обзавёлся любовницей. Ну как – «любовницей»… Был застукан на дежурстве в койке с операционной медсестрой. Причём классически – непосредственно женой. Та в лучших традициях своей свекрови (или же – следуя её заветам?) оставила чадо на свою маман и понеслась к Алёшеньке на дежурство с судочками, баночками и термосочками. Как будто работает Алексей Семёнович не тут же, в отделении травматологии при крупной многопрофильной больнице, а в завьюженной ЦРБ, где электричество отключили за неуплату, а овсяную кашу больным лет пять как перестали выписывать. Принеслась на крыльях любви, тихонько стукнула в дежурку – был поздний вечер, – из дежурки вышел её ненаглядный муженёк, завязывая верёвочку на пижамных штанишках. И вовсе не заспанный… А даже как-то с явно учащённым сердцебиением и крайне раздражённый.

– Ну что ещё слу… – рявкнул он и остолбенел, узрев законную супругу и молодую мать своего чада, – …чилось? – договорил он и стал теснить жёнушку в направлении от дежурки.

Но любимая была вся в эйфории, представляя себе, как она накроет столик принесёнными из дому салфетками, чмокнула своего официального самца во влажные губки и танком запёрлась в дежурку, и, включая свет, по дороге прощебетала:

– Ты так рано на дежурстве спи…

У кровати спешно приводила себя в окончательный порядок операционная медсестра. Высокая, в отличие от законной жёнушки-коротышки. И тощая, как драная кошка. В отличие от законной супруги, изрядно прибавившей в весе не столько во время беременности, сколько сейчас, во время кормления грудью, поскольку и родная полубезумная маменька, и даже спокойная и во всём остальном нормальная свекровь пичкали молодую мать сгущёнкой, грецкими орехами, варёной телятиной и сухофруктами, как будто она вскармливала не одно-единственное дитя, а целые ясли. Учитывая, что невестка Семёна Ильича относилась к породе скорее мясной, нежели молочной, то результаты в виде пышного зада, живота-фартучка и обильных боков не заставили себя ждать.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась жена Алексея Семёновича и уронила торбы на пол, ахнув и зажав себе руками рот.

– Добрый вечер, – проворковала операционная медсестра, дружелюбно улыбаясь и тонкой змейкой изящно утекая за дверь дежурки.

– Это не то, что ты думаешь! – тут же произнёс Панин-младший фразу, во все времена призванную только привлекать дополнительное внимание к тому, о чём никто не хочет думать. Мужчины всё-таки идиоты. Сказано же: «Лучше промолчи – за умного сойдёшь!»

– Я тебе ужин принесла. Ешь, ещё тёплое. В термосе – горячий кофе. На молоке. Как ты любишь… – сказала законная половина младшего Панина и направилась к выходу, избегая смотреть на супруга. Изо всех сил избегая. Боясь расплакаться. Впасть в истерику.

С таким трудом дающееся ей грудное молоко может иссякнуть на нервной почве. Как будто если не рыдать и не орать, то почва станет менее нервной. А родная мамаша изводит её на предмет того грудного молока. Хотя и Варвара Андреевна, и Семён Ильич – врачи, между прочим! – уже устали объяснять её маменьке-учительнице, что смеси – не диавольское изобретение, а грудное молоко – не панацея, а просто еда.

– Ну, зачем ты! У меня же тут всё есть! – воскликнул Алексей Семёнович и осёкся.

– Это я уже поняла, – тихонько сказала Катя, прикрывая за собой дверь.

Кажется, он бежал за ней до лифта. И до выхода из больницы. И до шлагбаума… Прямо в пижаме. Она даже машинально забеспокоилась, не простудится ли. Но за шлагбаум он бежать уже не мог. Потому что дежурство.

– Постой! Ну, постой же! Давай поговорим! Ну не могу я сейчас с тобой домой пойти. Я же на дежурстве! – кричал он вслед монотонно и понуро удаляющейся жене.

Именно так – монотонно и понуро, – она и дошагала до дому, забыв, что можно сесть на маршрутку, проехать пару остановок. Жили молодые невдалеке от больницы. Свадебный подарок Семёна Ильича – двухкомнатная квартирка невдалеке от места работы Алёшеньки. Более чем царский подарок по нынешним временам. Придя домой, она наказала мамаше собрать вещи. Та стала докапываться, что произошло. Отвечать не было никаких сил, поэтому молодая жена Алексея Семёновича Панина схватила маленькую Варю, наскоро её во что-то замотала, выскочила на улицу и, поймав такси, через каких-то сорок минут, что удивительно, оказалась дома у свекрови. Та, щедро опоив невестку успокоительными и оставив её и маленькую Варю на попечение среднего и младшего сыновей, принеслась прямёхонько к Семёну Ильичу в кабинет. Где как раз попивала коньячок госпожа Мальцева. Они недавно вышли из операционной.