Домашний огонь - Камила Шамси Страница 43

XVII

Сложила чемодан, выкатила его на улицу, впервые за все эти дни вышла из дома, раньше камеры-микрофоны-полиция не выпускали. Из дома тетушки Насим напротив выбежала Исма: «Куда ты?» Исме она больше никогда отвечать не станет. Пошла по улице, полицейский нагнал: «Мисс, вернитесь, пожалуйста, в дом», села в ожидавший автомобиль, на этот раз за рулем Дама Эдна, Абдул, ставший ее покровителем и союзником, он перемахивал через стену сада и, невидимый журналистам, входил в дом. Абдул с ее квитанцией съездил за паспортом, купил билет, заплатил за него сам, чтобы Исма не получила СМС из банка об операции по карточке.

Телевизионный фургон последовал за ними, к нему присоединился полицейский эскорт, не беда, прятать ей нечего, так даже лучше.

– Почему ты помогаешь мне, Абдул?

– Есть кое-что, чего ты про меня не знаешь.

– Что ты гей, я узнала, наверное, еще раньше, чем ты сам.

– Не то – хотя спасибо, что никогда не выдавала. Это я рассказал кузену Фарука про Парвиза. В смысле слухи про вашего отца. Наверное, потому-то Фарук и отыскал его.

– Не твоя вина, что он решил ехать.

– Почему он надумал?

– Не знаю. Перестала задавать самой себе этот вопрос. Но потом он захотел вернуться, и для меня только это важно.

– Если тот вернется – Фарук, – я его убью.

– Нет, не убивай. Сдери с него кожу самым маленьким скальпелем, какой сумеешь найти. Выковыряй глаза ложечкой для мороженого. Налей медленно разъедающей кислоты ему на язык.

– Я так понимаю, ты все продумала.

– На этом я могу сосредоточиться. А так мало на чем.

– Не думаю, что я справлюсь.

– Понимаю. Ничего.

– И еще кое-чего ты не знаешь.

– Чего же?

– Твой брат казался мне очень привлекательным, – это он произнес голосом Дамы Эдны.

– Спасибо, Абдул. А то я было разучилась улыбаться.

Она ожидала очередного допроса в аэропорту, но человек из службы безопасности глянул через ее плечо на полицейских, затем на новенький пакистанский паспорт и посадочный талон до Карачи и кивнул.

– Что вы надеетесь там найти? – крикнул один из журналистов из-за барьера, когда она проходила в зал отлета.

– Справедливость, – ответила она.

XVIII

Карачи, цветные автобусы и бесцветные здания, стены в граффити, билборды с рекламой мобильных телефонов, газировки и мороженого, птицы кружат в раскаленном добела небе. Парвиз опустил бы окна, чтобы впитывать в себя новые звуки, но она откинулась на спинку сиденья и ехала в тишине, которую нарушал лишь кашель кондиционера – молчание было ей навязано кузеном-гитаристом, который отказался объяснять, почему у трапа самолета ее встретила охрана аэропорта и отвезла в грузовой терминал, где кузен ждал ее в бежевом автомобиле с наклейкой на ветровом стекле, возвещавшей о принадлежности к гольф-клубу, – такая машина годится скорее бизнесмену, чем музыканту.

– Сними хиджаб и надень это, – вот и все, что он сказал, протягивая огромные тонированные очки. Она отказалась, но насчет очков потом передумала, уж очень солнце в глаза било.

Так в полном молчании доехали до высокого белого здания гостиницы, кузен свернул на подъездную дорожку, миновав рассеянного охранника, остановился и отмахнулся от паренька, пытавшегося забрать у него ключи.

– Выходи здесь, – велел он.

– Зачем?

– Вход в гостиницу вон там. Я зарегистрировал тебя на три дня под именем миссис Гуль Кхан. Тело прибудет завтра, к вечеру его похоронят. Мы подготовили место для погребения. Послезавтра я пришлю за тобой машину. В девять утра. Помолишься на могиле – и отправляйся домой. Ясно? Не звони мне. Не звони моей матери. Ты все поняла?

– Это ты должен понять. Не надо его хоронить. Я приехала забрать его домой.

Кузен вскинул руки.

– Не хочу ничего слышать. Сумасшедшая. Знать ничего не хочу. Моя сестра в Америке, у нее там родится ребенок – ты или твой ублюдок брат хоть на минуту задумались о нас, с паспортами, которые для прочего мира не лучше туалетной бумаги, мы всю жизнь стараемся вести себя как можно осторожнее, только бы вид на жительство продлили. Не стой рядом с тем парнем, не читай этого в твиттере, не загружай из интернета книгу Ноама Хомски. А потом твой брат использует нас как прикрытие, чтобы присоединиться к каким-то психопатам-убийцам, а потом ваше правительство решает, что эта страна – помойка, где можно сваливать невостребованные трупы, а твоя семья рассчитывает, что мы возьмем на себя похороны юнца, чью фотографию все неделю показывали по телевизору как «лицо терроризма». А теперь еще ты примчалась, мисс Трусики Хиджаб, и мне пришлось потянуть за такие ниточки, за которые я вовсе не хотел тянуть, чтобы вытащить тебя из аэропорта и скрыть от журналистов всех стран, но ты, оказывается, еще какой-то фокус задумала, знать не знаю какой, но моя семья не будет иметь к этому никакого отношения, никаких отношений с тобой.