Папа, я проснулась! (сборник) - Марианна Гончарова Страница 43

— Тысячи… Миллионы людей мечтают подняться в небо на воздушном шаре, — помахивала Света перед моим носом пальчиками, собранными в горсточку, — а вы что?! Это же впечатление на всю жизнь! Бросьте себе вызов в конце концов! — гнула свою линию Света, ей и в голову не могло прийти, что она не сможет затащить меня на борт… Вернее, в корзину. — Набор высоты, скорость и прочее совершенно не чувствуется, вы наслаждаетесь чувством свободного плавания. Вы как будто медленно вальсируете в воздухе. В конце концов, вы сможете объять необъятное! Вот увидите.

— А корзина, — немедленно уловив мою тревожную мысль, сообщила чуткая Света, нарезая плацинду, — сделана из виноградной лозы. Поэтому она прочная, гибкая и упругая.

— Но… Я даже боюсь смотреть вниз с балкона второго этажа… — робко возразила я.

— Хм… Сравнили! Корзина — это же кор-зи-на. Это ж не балкон! — Света постучала кулачком мне по лбу. — Что за глупости! Балкон — это обыденность, это проза, тривиальность, — объясняла Света, подсовывая мне и сама аппетитно поедая горячий ломоть плацинды с сыром, — а корзина под аэростатом — это небо, воздух, поэзия. Это чудо. В корзине вы не будете бояться.

— Буду. Но никто об этом не узнает. По мне не видно.

— Да вы когда попадете в корзину, когда вы подниметесь в воздух, когда вы будете плыть по небу… Да вы просто не поверите всему этому. Поэтому страху не будет там места. Феномен аэронавтики в том, что все летают стоя. А если ноги имеют твердую опору, человек чувствует себя в безопасности. Между прочим, стоя (а не лежа или сидя) человек быстрей выздоравливает! — убежденно закивала Света в знак согласия со своей же сентенцией, встала и произнесла тост: — За тех, кто в небе.

— Эээй, ладно! — Красное молдавское вино сделало свое дело, и я, как Скарлетт, решила подумать об этом завтра. Или послезавтра.

Послезавтра пришло быстро. Буквально два стеклянных теплых шарика — и уже послезавтра. Света появилась в холле отеля и ужасно раскомандовалась:

— Наденьте брюки. Возьмите курточку. Там, на высоте, может быть прохладно.

— А вдруг это еще не сейчас, а вдруг это еще не за мной… — надеялась я, разглядывая поданный ко входу в отель автомобиль.

— За вами, за вами! Аэростат практически уже под парами, — Света распахнула дверь такси, — поехали! Да, кстати, когда аэростат будет садиться, не забудьте взяться за специальные петли и присесть. Ну, вообще-то, с вами проведут инструктаж. Но вы от волнения можете не услышать. Поэтому я говорю вам сейчас.

— А за-за-зачем надо приседать?

— Ради вашей же безопасности.

— Но вы же сказали…

— Вот поэтому и надо приседать.

— Света, — заныла я, — наверное, я не полечу.

— Как хотите, — Света пожала плечами, обиженно глядя перед собой, — советую подумать. Ехать полчаса. — Светин профиль посуровел, застыл и засеребрился, как абрис королевы на старинной монете, королевы строгой и неподкупной.

Водитель с интересом посмотрел в зеркало заднего вида. Я одними губами прошептала ему:

— Па-ма-ги-тииии…

Водитель отвел взгляд. Они там все были заодно. Они все хотели одного. Чтобы я переборола себя и бросила вызов этой трусихе, то есть себе, чтобы я доказала родным, друзьям, читателям своим, что я настоящий писатель. И если писатель пишет о Северном полюсе, он едет на Северный полюс, испытывает там лишения, холод и встречи с белыми медведями. Если он пишет о путешествии на воздушном шаре, значит, должен подняться в небо, а потом описать свои ощущения. Если не свалится там, наверху, в обморок и что-нибудь запомнит.

Когда мы подъехали к салатовому, по-весеннему нарядному лугу, как раз в специальной машине туда подвезли корзину в кузове и принялись ее сгружать. А на лугу развернули красно-черное полотно, включили промышленный ветродуй, как на киностудиях, и принялись надувать это вот полотно, которое впоследствии оказалось тем самым аэростатом, а в просторечии невероятно гигантским воздушным шаром.

— Света, я, наверное, не полечу… — опять заныла я.

Света опять пожала плечами и опять, не глядя мне в лицо, ответила:

— Как хотите.

Все эти ребята, что обслуживали шар, были невероятными красавцами. Поджарые, спортивные, под их одинаковыми футболками с названием аэроклуба мышцы так и играли. А вокруг девушки-пташки собрались стайками, пищат, ахают, взвизгивают, хихикают, глазки строят, такие хорошенькие все, а ребята эти, которые с шаром возятся, по сторонам не смотрят, а, сурово сцепив зубы, деловито растягивают тросы, цепляют их за колышки в земле и привязывают к автомобилю, чтобы шар не улетел раньше времени.

— Свет, Свет, — дергаю я за рукав Свету, мы обе любуемся, как эти аэронавты, эти штучные люди снаряжают шар необходимым: балластом, газовыми баллонами, — как они устанавливают на траву корзину, — Свет, откуда такие красавцы здесь? Они что, из кино?

— Ну… Один из них так точно в кино снимается. Эй, — Света позвала по имени крепкого, сбитого, ладного в бандане и темных очках (ой, где юность моя, где!), — ты кого играл в последнем кино? Бандита?

— Да. Полицейского, — не оглядываясь, ответил Ладный, изо всех сил сдерживая корзину, что под силой раздувающегося шара перевернулась вместе с двумя ребятами. Те ловко переступили в корзине, сгруппировались и не упали, а остались стоять.

Мимо со свистом, рычанием и гиканьем промчалась целая стая мотоциклистов, обдав нас выхлопными газами.

— Вот! — вдруг разволновалась Света и ткнула вслед им пальцем. — Их даже страховать не хотят! Я сама видела. В страховом агентстве. Мотоцикл? О нет! Или большую сумму берут. Меня тоже вот страховать не очень-то и хотели…

— Почему? — удивилась я.

— Ну из-за шаров, — Света подбородком кивнула на повисший перед нами в воздухе гигантский величественный фантастический по красоте шар.

— Ой… Я, наверное, не полечу. Что-то мне на земле побыть охота… Зелень. Солнышко, — запаниковала я третий раз, но по мне не было видно. Опять я стала искать Светин взгляд, а она на меня не смотрела и вот-вот должна была окончательно обидеться.

— Паспорт взяли с собой? — как бы между прочим спросил пилот. (Про пилота потом отдельно. Девушки! Пилот, девушки! Ой, девушки, какой пилот!)

Паспорт? Он сказал «паспорт»?! «Это зачем же паспорт?» — запаниковала я в который раз, но вслух вопрос не задала.

— А как туда забираться? — спросила я Свету. — Я ж думала, там дверца какая-нибудь.

— Ага. И лакей, — отозвалась Света. — Вон видите окошечко внизу корзины? Туда ставите одну ногу, вторую забрасываете на борт корзины и перепрыгиваете внутрь. Понятно?

— Так я лечу?

— А как иначе? Конечно, летите.

— А куда?

— В Кишинев. — И тут Света в первый раз за все время, что уговаривала меня, произнесла правильную фразу. То, что я должна была услышать с самого начала: — Если ветер не переменится.