История отмороженных в контексте глобального потепления - Александр Никонов Страница 43

Второй том академического издания «Истории Европы» просвещает читателя: «Климат средневековой Европы оставался до V века прохладным и довольно сухим, потом, особенно в VI и VII веках, стал влажнее в засушливых зонах и суше во влажных. С VIII до XIII века длилось общеевропейское потепление, приведшее к распространению южной флоры и фауны на север. На юге болота медленно исчезали, появилось много лугов. Потепление смещалось с северо-запада на юго-восток, достигнув максимума в Гренландии к X веку, в Исландии – к XII веку, в Нидерландах – к XIII веку, на Руси – к XIV веку. В результате XIII столетие явилось «золотым» для западноевропейского земледелия (тогда в некоторых графствах Англии даже закладывались виноградники). Но затем наступило резкое похолодание, неуклонно нараставшее к XVII веку… Наиболее резкие социальные последствия природных неурядиц проявлялись на рубеже X–XI веков, когда Европу потрясла серия губительных землетрясений и других стихийных бедствий, совпавших с ожидавшимся в 1000 году концом света и вызвавших в ряде мест небывалую панику».

В этой цитате неправильно практически все. Современная палеоклиматология рисует совершенно иную картину, которую каждый читатель может пронаблюдать на представленном ниже графике (рис. 6). Температура отсчитана в разности от средней за 1951–1980 годы величины. Кривая построена с использованием всех доступных в настоящее время палеоклиматических сведений: палинологических (анализ состава ископаемой пыльцы), лимнологических (анализ состава озерных отложений), дендрохронологических (анализ толщины древесных колец и плотности древесины), гляциологических (анализ состава ископаемых льдов и движения ледников), исторических, изотопных и фенологических.

Что бросается в глаза при первом же взгляде на график?

Во-первых, лихорадочность кривой, которая мечется вверх-вниз. Во-вторых, узкие, то есть непродолжительные пики потеплений, которым противостоят такие же узкие, но более многочисленные пики похолоданий. В-третьих, начиная с 800–900 годов явно наметился общий тренд к похолоданию.

А что мы видим на графике при втором, более внимательном взгляде?

Мы видим, что та линия, которая на первый взгляд воспринимается как нулевая, на самом деле несет отметку «-0,2 °C». Иными словами, в общем и целом, исключая редкие узкие тепловые взлеты, климат Средневековья был заметно холоднее климатической нормы середины прошлого века (1951–1980 годы).

Мы знаем: холодные времена порождают завоевательные походы и укрепления государств, а теплые времена – разброд и беспорядки. То есть существует два сорта военной активности – центростремительная и центробежная. Эта теория блистательно подтверждается практикой: две трети Средневековья – это суровый климат. При этом на оставшуюся треть теплых времен приходится 65 % всех случившихся центробежных событий, способствующих децентрализации власти, – смут, народных волнений, восстаний, гражданских войн, усобиц. Вдумайтесь: всего одна треть времени произвела две трети деструктива!

Вообще это странно: почему в климатически благополучные времена, когда жизнь налаживается, а урожаи высоки, люди начинают бунтовать, устраивать революции, свергать власть?

Психологи и социопсихологи давно заметили: революционные кризисы происходят не тогда, когда люди бедны и голодны, а напротив, когда они сыты, состоятельны и… недовольны. Парадокс состоит в том, что разного рода революционным ситуациям и кризисам обычно предшествуют периоды экономического роста, а не упадка. Беспорядки в обществе начинаются не тогда, когда приключается «обострение выше обычного нужды и бедствий трудящихся»; не тогда, когда ситуация в экономике плоха по объективным показателям, а совсем наоборот – когда экономика растет! Потому что параллельно растут ожидания людей. А поскольку потребности и ожидания всегда растут быстрее экономики, возникает разрыв между ними, нарастает неудовлетворенность, людям представляется, что они живут совсем не так, как они должны были бы жить, что их существование невыносимо. Возникает то, что в психологии называется ретроспективной аберрацией, то есть смысловой переворот – хотя по объективным критериям уровень жизни вырос, людям кажется, что все ужасно, и что в прошлом было лучше. И именно так ситуацию описывают мемуаристы, летописцы, выдавая свои ощущения за фактическое положение дел…

Особенно опасно, если экономический рост по каким-то причинам сменяется спадом или просто замедляется, ведь ожидания-то по инерции продолжают ползти вверх! Тут уж недалеко и до революции. Очень часто революционный взрыв оказывается сопряженным с неудачной войной, которая обещала быть маленькой и победоносной. А когда маленькая война вдруг оказывается не только не победоносной, но и не маленькой, начинается социальная фрустрация, поиск виноватых.

Перед Французской революцией, например, уровень жизни французских крестьян и ремесленников был самым высоким в Европе. Та же ситуация с Россией и Германией начала прошлого века – это были самые динамично развивающиеся страны мира, экономический рост в них составлял более 10 % в год. И при этом постоянная буза!

Лет пять-восемь назад была опубликована работа одного историка, который проанализировал клички скаковых лошадей в предреволюционной России. Террорист, Бомба, Баррикада – так тогда называли лошадей! Общее ощущение «Пусть сильнее грянет буря!» было разлито в обществе.

Теперь возьмем для примера теплый и климатически благоприятный промежуток времени в конце XIV века – Европу тогда просто трясли гражданские смуты! Францию потрясает Жакерия, тюшены и майонеты. Северную Италию – восстания тукинов и чомпи. В Англии бесчинствует Уот Тайлер. Города Португалии, Германии и Фландрии также колотят гражданские волнения. Дезинтеграционные идеи кипят в мозгах граждан.