Натюрморт с дятлом - Том Роббинс Страница 43

До мансарды новость о забастовке еще не дошла, внизу же царило смятение. Дело обстояло даже хуже, чем тогда, когда Хулиетта укатила на Мауи: немытые тарелки горами высились в кухне, комки пыли, точно шары перекати-поля, гуляли по всем комнатам, грязное белье кисло в корзине, а качество еды упало до 1,8 пункта по шкале гурмана. Более того, в знак протеста Хулиетта маршировала туда-сюда по дворцу и его окрестностям голышом – на ней не было ничего, кроме рукавиц-прихваток. К счастью, раскинувшиеся на многие акры заросли ежевики скрывали ее от посторонних взглядов, и можно было не опасаться, что случайный прохожий увидит надпись на забастовочном плакате, составленную на таком замысловатом языке, по сравнению с которым сербскохорватский показался бы примитивнее тупо-кретинского. Тем не менее дефиле Хулиетты по крошечной части лужайки, еще не захваченной ежевикой, вызывало у августейшей четы крайне нервное возбуждение.

– После стольких лет Америка ее все-таки развратила, – недовольно бурчал Макс. Неизменная фраза его супруги едва ли нуждается в повторении.

На атмосфере мансарды происходящее почти не отразилось. Хулиетта по-прежнему обслуживала свою молодую хозяйку: с принцессой-то она не ссорилась. Напротив, имея в запасе излишек свободного времени, Хулиетта – в основном от скуки – взялась наносить незапланированные визиты в мансарду, отчего биологические часы Ли-Шери сбились напрочь. Как-то бастующая прислуга приволокла узнице любви кипу журналов, среди которых был номер «Аризонского детектива», по два номера «Авто и водителя» и «Плодов и тарантула», брошюра под названием «Свинина и трихинеллез», свежий выпуск «Ануса джентльмена», а также измочаленный номер журнала «Пипл» с фотографией принцессы на всю страницу. Ли-Шери была заснята в благословенном тропическом краю под пухлолистыми ветвями дерева коа, и ее необычайно прелестные округлые груди придавали невзрачной футболке с надписью «Спасите китов» прямо-таки топографическое великолепие. В мечтательном взгляде ее высочества сквозила идея о современной монархии Мю. Потребовалось пятнадцать раундов боя с соблазном приобщиться к литературе, прежде чем принцесса, твердо решившая не читать ничего, кроме текста на пачке «Кэмела», отослала прессу вместе с почтальоншей обратно вниз.

В другой день Хулиетта притащила в мансарду Прекрасного Принца вместе с террариумом и прочим добром. Старуха упрямо твердила, что жить без общения хоть с каким-нибудь живым существом вредно для здоровья. На этот раз принцесса уступила. Во-первых, она подозревала, что во всех вопросах, связанных с лягушками, Хулиетта обладает тайным знанием, и к ее совету стоит прислушаться. Во-вторых, Ли-Шери сделала логический вывод, что рядом с Бернардом скорее всего тоже есть какая-нибудь живая душа – муха, блоха, мышь, таракан, муравей, – хоть что-то, что согревает своим дыханием воздух в его камере, а потому, оставив Прекрасного Принца в мансарде, она не нарушит свою клятву во всем повторять образ жизни возлюбленного. Принцесса лишь настояла, чтобы Хулиетта следила за повседневными нуждами жабы так же, как в своей роли суррогатной тюремщицы она ухаживала за принцессой.

Если принцесса и не заметила, что в последнее время Хулиетта посещает мансарду, как говорится, au naturel, [68]то это лишь из-за того, что сама не носила и нитки с тех пор, как установилась июньская жара. Когда же Ли-Шери наконец услышала о забастовке, это известие немало ее позабавило. Она прекрасно знала мнение своего отца о том, что в Америке все (за вероятным исключением центрового «Сиэтл суперсоникс» Джека Сик-мы) получают слишком много денег, и сочла, что редкие пинки под зад, подобные этому, пойдут ее царственному папеньке только на пользу. Тем не менее она ощутила резкий укол совести, вспомнив, что Бернард не очень-то верил в роль профсоюзов. Не то чтобы Дятел возражал против забастовок – он вообще одобрял все, что не давало жизни застаиваться и превращаться в болото, – но, по его убеждению, время, когда профсоюзы служили эффективным средством борьбы с пороками крупного бизнеса, давно миновало, а профсоюзы сами превратились в крупный бизнес и даже, пожалуй, превзошли его по остроте смрада, которым веяло от корыстных сделок и цветущего буйным цветом двурушничества. Синдром гавайских мангустов повторялся снова и снова. Кто должен контролировать тех, кто контролирует тех, кто занимает место наверху?

В то время как хаос на козлиных ногах скакал по кухонному линолеуму, в голове Ли-Шери созрели различные мысли о труде и управлении обществом. Вскоре, однако, они развеялись. Несмотря на акцию протеста, объявленную старой хрычовкой, и общество Прекрасного Принца, главным предметом внимания Ли-Шери оставалась пачка «Кэмела». Она увлекала принцессу в таинственную страну пирамид.