Стрела бога - Чинуа Ачебе Страница 43

— Я так и знал. Если человек действительно хочет купить пальмового вина, он не торчит дома до тех пор, покуда все вино на базаре не раскупят другие.

Эзеулу продолжал сидеть, прислонясь спиной к стене и обхватив руками согнутую в колене ногу.

Судебный посыльный снял синюю феску и положил ее к себе на колено, обнажив наголо обритую голову, лоснящуюся от пота. От краев шапочки на голове остался след в виде кружка. Он откашлялся и заговорил, чуть ли не впервые за все это время.

— Я приветствую вас всех. — Вынув из кармана на груди маленькую книжечку, он открыл ее с важным видом: так, как это делает белый человек. — Которого из вас зовут Эзеулу? — спросил он, глядя в свою книжечку, после чего поднял глаза и обвел взором хижину.

Все молчали, опешив от удивления. Первым пришел в себя Акуэбуе.

— Оглянись по сторонам да пересчитай языком зубы у себя во рту, — прервал он молчание. — Сядь, Обика, от чужестранца можно ожидать, что он заговорит через нос.

— Так, значит, ты из Умуру? — спросил Эзеулу. — Есть там у вас жрецы и старейшины?

— Не пойми мой вопрос превратно. У белого человека свой способ делать дела. Прежде чем заговорить с тобой о деле, он спрашивает, как тебя зовут, и ответ должен исходить из твоих собственных уст.

— Если в твоем брюхе есть хоть капля здравого смысла, — воскликнул Обика, — ты должен был бы сообразить, что ты сейчас не в доме белого человека, а в доме верховного жреца Улу в Умуаро.

— Придержи язык, Обика. Ведь Акуэбуе только что сказал тебе, что чужеземцы, бывает, говорят через нос. Разве ты можешь знать, есть ли в его стране или в стране белого человека верховные жрецы?

— Скажите этому малому, чтобы он выбирал выражения, когда обращается ко мне. Если он не слышал обо мне, пусть спросит у тех, кто слышал.

— Пойди и поешь дерьма.

— Замолчи! — рявкнул Эзеулу. — Этот человек прошел длинный путь от страны моей матери до моего дома, и я запрещаю кому бы то ни было оскорблять его. Кроме того, это всего лишь посланец. Если нам не понравится то, что ему поручено передать, мы будем в обиде не на него, а на того, кто его послал.

— Вот это верно, — сказал Акуэбуе.

— Вернее не скажешь, — вставил провожатый.

— Ты задал мне вопрос, — продолжал Эзеулу, снова обернувшись к посланцу. — Теперь я отвечу тебе. Я тот самый Эзеулу, о котором ты спрашивал. Ты удовлетворен?

— Благодарю. Все мы тут мужчины, но стоит человеку заговорить, и мужчину сразу отличишь от мальчишки. Мы уже наговорили уйму слов; были среди них слова полезные и бесполезные, слова трезвые и слова нетрезвые. Пора теперь сказать, зачем я явился, ибо без причины жаба не поскачет среди бела дня. Дальний путь из Окпери я прошел не для того, чтобы размять ноги. Ваш собственный соплеменник, который проделал этот путь со мною, рассказал вам, что капутин Уинта-бор-том поручил мне вести многие его дела. Он главный над всеми белыми людьми в этих краях. Я знаю его больше десяти лет и еще не видал такого белого человека, который не трепетал бы перед ним. Посылая меня сюда, он не сказал мне, что в Умуаро у него есть друг. — Он насмешливо улыбнулся. — Но если то, что ты говоришь, правда, мы увидим это завтра, когда я отведу тебя к нему.

— О чем это ты говоришь? — с тревогой в голосе спросил Акуэбуе.

Судебный посыльный продолжал угрожающе улыбаться.

— Да, — сказал он, — твой друг Уинтабота (он нарочно выговорил это имя так, как это делали его невежественные слушатели) приказал тебе явиться к нему завтра утром.

— Куда? — спросил Эдого.

— Куда же еще, как не в его кабинет в Окпери!

— Этот человек сошел с ума! — воскликнул Обика.

— Нет, приятель. Если кто-нибудь и сошел с ума, так это ты. Как бы то ни было, Эзеулу должен тотчас же собираться в путь. По счастью, новая дорога так хороша, что манит прогуляться даже колченогого. Мы вышли сегодня с первыми петухами и оглянуться не успели, как оказались здесь.

— Говорю вам, это сумасшедший. Кто бы…

— Он не сумасшедший, — перебил Эзеулу. — Он посланец и должен в точности передать то, что ему поручено. Дай ему кончить.

— Я кончил, — сказал посланец. — Но я попросил бы того, кому этот юнец принадлежит, научить его вести себя осмотрительно ради его же собственного блага.

— Ты уверен, что передал все, что тебе велено?

— Да. Ведь белый человек — не чета черным. Он не тратит слов попусту.

— Я благодарю тебя, — сказал Эзеулу, — и снова тебя приветствую: «Нно!»

— Есть еще одна безделица, про которую я забыл сказать, — добавил судебный посыльный. — Встречи с белым человеком дожидается множество людей, и тебе, возможно, придется провести в Окпери денька три-четыре, прежде чем очередь дойдет до тебя. Но я-то знаю, что такому человеку, как ты, не с руки на много дней отлучаться из своей деревни. Если ты отблагодаришь меня, я устрою так, чтобы ты встретился с ним завтра. Всё в моих руках; если я говорю, что белый примет такого-то человека, значит, он его примет. Ваш соплеменник скажет вам, какая еда мне по вкусу. — С этими словами он улыбнулся и снова надел на голову феску.

— Ну, это действительно пустяк, — сказал Эзеулу. — Ты в обиде не останешься. Думаю, что у меня хватит средств, чтобы наполнить твою маленькую утробу. В крайнем случае мне помогут мои соплеменники. — Он помолчал, с явным удовольствием наблюдая, как сердится посланец, услышав намек на свой маленький рост. — Однако сначала ты должен вернуться и сказать пославшему тебя белому человеку, что Эзеулу не покидает своей хижины. Если он хочет меня видеть, пусть приходит сюда. Сын Нводики, проводивший тебя, может проводить и его.

— Да понимаешь ли ты сам, друг мой, что ты такое говоришь? — вопросил посланец, который не верил своим собственным ушам.

— Посланец ты или нет? — спросил Эзеулу. — Отправляйся обратно и передай то, что я тебе сказал, своему хозяину.

— Не будем ссориться из-за этого, — вставил Акуэбуе, поспешивший вмешаться, чтобы спасти положение, которое, как подсказывал ему внутренний голос, становилось угрожающим. — Если посланец белого человека даст нам немного времени, мы тут пошепчемся кое о чем.

— Зачем тебе понадобилось шептаться? — с негодованием спросил Эзеулу. — Я уже передал свой ответ.

— Оставь нас ненадолго, — обратился Акуэбуе к посланцу, который исполнил его просьбу и вышел. — Ты можешь выйти вместе с ним, — обратился он к провожатому.

В совещании, состоявшемся сразу вслед за этим, Эзеулу участия не принимал. Когда судебный посыльный и его спутник вернулись в хижину, не он, а Акуэбуе сообщил им, что из уважения к белому человеку Эзеулу согласился послать в Окпери своего сына Эдого, который передаст отцу все, что ему будет поручено передать.

— У нас в Умуаро не принято отказываться от приглашения прийти, хотя мы и можем отказаться сделать то, о чем попросит нас пригласивший. Эзеулу не хочет отклонять приглашение белого человека и поэтому отправляет вместо себя своего сына.