Я - необитаемый остров - Наташа Маркович Страница 43

– А кому интересен ваш мир?

– Всем, кто созвучен. И это немалое количество. Мы же не вчера с Луны свалились, давно тут живем. В реалиях. Можно подумать, что все остальные СМИ шибко объективны. И не только СМИ. Любой бизнес – отражение личности главного идеолога с реминисценциями всего того, что творится в бошках остальных членов коллектива… А ты, кстати, чего в майке заблеванной?

– Потому что.

– А точнее?

– Надо. Я должен отличаться от белых воротничков. Какой смысл мне приходить в галстуке, как все, когда окружающие от меня ждут того, о чем сами не имеют ни малейшего понятия. И когда я прихожу в заблеванной майке, они думают: «О, он не такой, как мы, значит, он умеет делать то, что мы не умеем. И вообще, раз он майку забыл поменять, то, наверно, он не от мира сего, а, следовательно, очень нестандартный, креативно мыслящий человек. Именно такой нам и нужен. Стандартно мыслящий шедевр не создаст».

– Шикарная теория.

– Ну да, тупая. Вообще, мне просто иногда в лом заниматься одеждой. А тем более, сегодня. Я и дома-то не был.

– Можно я не буду уточнять, где ты был?

– Можно. На работе.

– Понятно. Ты вообще как, талантливый?

– Конечно.

– А кто здесь еще считает себя талантливым? Поднимите, пожалуйста, руки.

Руки лениво и недоверчиво подняли все, кроме двоих человек. Я их запомнила.

– А вы? – спросила я одного из них.

– Я водитель на полставки.

– Водитель должен талантливо водить машину. Водитель пожал плечами. Второго я спрашивать не стала.

Посмотрим потом. Народ привык верить словам, а не делам. Думаю, их скепсис вполне объясним. Я бы тоже про себя думала что-то типа: «Ну вот, непрофессионалы. Куда лезут? Самолетом бы еще стали управлять!» Но при этом ради интересного проекта рискнула бы. Что я в общем-то и сделала.

А мрачный дизайнер мне понравился. Наличием своей точки зрения, как минимум. Не говоря уже о совершенно фантастической теории заблеванной майки.

После собрания все разбрелись по отделам, а я пошла с Юрой к нему в кабинет, поговорить о своих ощущениях от собрания.

– Как здоровье? – спрашиваю.

– Да нормально. Сопли только.

– Сопли – это прекрасно.

– Почему?

– Ну, это же твои сопли. А ты прекрасен. Значит, и твои сопли прекрасны. Простая дедукция.

– Дурында!

«Я тебя люблю», – беззвучно ответила я. Мне показалось, что он услышал.

Слово «любовь» тесно переплетено в моем сознании со словами «боль», «страх», «обида». Я хочу научиться любить по-другому – легко и светло, радостно. По-настоящему. Все, что для этого нужно, – перестать жить, исходя из своих персональных ожиданий, а жить настоящим моментом, радоваться ему, ощущать его, наслаждаться им. Прописная истина. Однако почему-то почти никто не живет исходя из нее.

Когда-то я стажировалась на координатора «Игры» у Билла Готсби, известного тренера. Он сказал студентам следующее:

– Сердца бывают двух видов. Первые – закрытые на замок, бережно охраняемые, спрятанные за высокими и крепкими бетонными стенами, в железных, кованых сундуках. Вторые – разбитые.

Я заплакала, естественно.

– А другой альтернативы нет?

– Нет. Ты либо идешь по жизни с закрытым сердцем, и тогда ты не живешь, а выживаешь, превращая себя в ходячую тюрьму. Либо ты живешь по-настоящему, ярко, страстно, отчаянно, и тогда твое сердце будет разбиваться раз за разом. Ты будешь пытаться его склеивать, сшивать, как разорванную тряпку, на нем будут оставаться швы и шрамы, которые при каждом удобном случае напомнят о себе глухой болью, и с этим ничего не поделать.

Я потом часто обдумывала эти слова. Боль – это всего лишь боль. Чего же мы носимся с ней, как курица с яйцом. Просто каждый из нас переполнен чувством собственной важности и думает, что его боль самая-самая больная боль в мире. Надо привыкнуть к мысли, что боль – это всего лишь боль. Такая же, как у всех людей на планете. Перестать делать из нее фетиш. И отпустить ее на волю. Пусть будет.