В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис Страница 43

Он встал, походил по номеру, потирая руками лицо и зевая, принял душ, побрился и подошел к открытому окну. Картины снов еще тянули душу беспокойством, наводили на неприятные мысли — как ведет себя Настя, что за мерзкая птица сидела на плече у женщины и на кого эта женщина похожа, но чем дольше Медведев смотрел на веселое, залитое солнцем море, на ясное голубое небо, тем смазаннее становились недавние видения, быстрее уходила тревога.

Стоя у окна, он прочитал утренние молитвы. «Господи, дай мне разум и душевный покой принять все, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого», «Ангел Божий, святой мой хранитель, ты меня сегодня сохрани и вразуми…»

«Ну где, спрашивается, был ангел-хранитель в тот вечер, — подумал Медведев и сам себе ответил: — Чудны дела твои, Господи…»

Он делал разминку, пил кофе, ходил отправлять факс в угловое помещение офиса, где сидела за компьютером милая Елена и щелкал калькулятором пухлый лохматый бухгалтер Спирос, снова пил кофе — теперь в компании с Джорджем на террасе — и думал о том, что патовая ситуация с Барби, Снежной Королевой, Оксаной, может возникнуть сама, если Оксана обзаведется кавалером и на доске возникнет новая фигура, быть может, она уже возникла — телефон молчал, или ситуацию пата надо создать собственными ходами: забиться в угол, разменять фигуры прогулок на уединение письменного стола, пожертвовать ферзя прекрасных разговоров, сдать коней совместных купаний, сидеть за оградой из пешек ежедневных дел и писать, писать, писать… Пусть дни тихо катятся к дате отлета, играть партию на двух досках он не в состоянии — проиграешь обе, надо выбирать: или предки, или Оксана со своей мамой, Матвеичем, братом…

Конечно, предки! Курортное щекотание нервов мелькнет и растает — в романе восстанут из небытия предки, они будут жить…

Время шло к полудню, величественный остров уже успел потрудиться, и теперь его одолевал зной высоко стоящего солнца, ему хотелось отдыха, тишины, спокойствия, он готовился слегка подремать, пережидая солнцепек и жаркий ветер.

Медведев не спеша поднялся на смотровую площадку чуть выше Центра и огляделся. Вдали виднелись желтые зубчатые стены крепости крестоносцев, зеленели пальмы во дворце Великого Магистра; в гавани Мандраки, где много веков назад стоял бронзовый Колосс Родосский, белели мачты парусников… Зеленый порывистый ветерок надувал рубашку теплом.

Оксана сказала, что ему идут голубые рубашки… Тянутся минуты и часы, но жизнь неумолимо сокращается, ему уже сорок пять, не время дурить, камни надо собирать, а не разбрасывать, он должен расставить все точки над «i», через несколько дней рай кончится, и он окунется в слякотные улицы Питера, будет жалеть, что так бездарно распорядился отпуском… Настя ездит на работу, толкается в метро, кормит сына, собаку, волнуется за него, в издательстве ждут шефа, зам паникует по поводу финансирования, все уверены, что он пишет роман, а он, как юный паж или придворный биограф, сопровождает бизнес-леди и слушает ее рассказы. Нет, это настоящее разгильдяйство, надо что-то придумать…

«Я сходил на кухню, выпил кофе, поднялся в свою комнату, набрал номер гостиницы и попросил у телефонистки «сикс-зеро-эйт».

Я сказал Оксане, что хочу объясниться и расставить точки над «i», чтобы не было недомолвок. И чтобы не длить двусмысленности ситуации. Что, не мешкая, и сделал. Я сказал, что она милая привлекательная женщина, мне с ней интересно, я даже собрался писать рассказ или повесть о ее судьбе. Я готов иногда прогуляться, поболтать, послушать ее рассказы, рассказать самому… Но давай договоримся сразу: я не хочу болтаться у тебя под ногами, мешать твоим кавалерам, я за тобой не ухаживаю в привычном смысле этого слова, я тебя не добиваюсь, ты мне ничем не обязана, мы ведем себя чисто по-дружески… Я не буду тебе мешать и не буду ревновать — встречайся, с кем ты считаешь нужным, проводи время так, как ты хочешь. Ты приехала отдохнуть, развлечься, погулять, а я приехал работать…

Еще попросил не обижаться на прямоту.

Она выслушала не перебивая, потом как-то иронично вздохнула и сказала, что все правильно — она не обижается, конечно, мне надо писать роман, она не будет отнимать у меня время, все правильно… Она будет загорать на пляже, есть фрукты, ей никто не нужен… Просто будем иногда вместе проводить время — если я смогу…

Еще она сказала, что ей просто приятно со мной общаться. Она видела на фотографиях мою жену, чувствует, что я ее люблю, в том числе и из книги, которую сейчас читает, и вовсе не намерена соблазнять меня и пускать в ход свои женские чары. «Ты же видишь, как я себя сдержанно веду, — сказала Оксана. — Пиши спокойно. Я тебя дергать не буду, не волнуйся. А кавалеры — смешно даже об этом говорить… Я их всех насквозь вижу».

Мы условились созвониться вечером и пойти прогуляться по набережной после ужина.

— Про Матвеича расскажешь? — спросил я.

— Расскажу, — пообещала Оксана. — Ну все, звони! Я сейчас на море пойду. А потом обедать.

Я положил трубку на маленький, словно игрушечный аппарат, звонко хлопнул в ладоши и сплясал дикий индейский танец.

О, как я стал умен! Как я помудрел за последние годы! Я смотрел на гладь моря за окном, слышал ровный шелест пальмы и не мог нарадоваться своей выдержке и благоразумию.

Порадовался и сел за роман. Авторучки, фломастеры, стопка книг с флажками закладок, пальма за окном — все это стало таять, истаяла и бумага, впуская меня в большой зал с готическими окнами…

Два раза я слышал под дверью шелестение бумаги и поднимал с полу и-мейлы, которые подсовывала секретарь писательского Центра Елена — молодая женщина с обручальным кольцом и наивными глазами цвета недозрелой сливы. Я быстро писал ответы и относил их в угловую, залитую солнцем комнату офиса. Дела с финансированием новой книги идут плохо, зам паниковал, я подбадривал его и учил, с кем надо связаться».

Медведев убрал в тумбочку большой черный блокнот с белой проволочной спиралью и принял холодный душ.

Впору было вскричать «ура!». Повозка романа двинулась с места!

Пять страниц убористого текста, и каких! — переговоры литовского канцлера с посланником русского царя — улеглись в блокнот!

Сергей Михайлович умылся, причесался, брызнул на лицо легким терпким одеколоном и подумал, что имеет полное право перекусить. Да, прямиком в «Чайна-хаус», есть обжигающий морской суп с грибами и морковкой, грызть цыплячьи лапки с картошкой и пить ледяную воду из запотевшего графина…

Был восьмой час, настроение приближалось к отметке «отличное», у его ног лежал древний, еще не исхоженный город с узкими улочками и таинственными площадями, тихими вечерними парками и толстыми крепостными стенами в желтых лучах подсветки, гавань Мандраки с огоньками судов и яхт, гулкие галереи церкви Богородицы и Штаба губернатора — долой уныние и сомнения! — роман двинулся, и это самое главное. Медведев сунул в карман мягкой ветровки бумажник, взял со стола ключ и остановился по дороге к двери… Он обещал позвонить Оксане после ужина!