Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд Страница 43

Обдумывать решение не было необходимости. Все давно к тому шло, ничего нового и, в сущности, ничего неожиданного. Достала своей ревностью, иначе и не скажешь! И зачем играть в детектив? Получается смешно, гротескно. Ах-ах-ах, слежка за бойфрендом! Какой сюжет! Какой пассаж! Какая глупость!

Раздражение схлынуло столь же внезапно, как и накатило. Ставить точку в отношениях с Аленой Александр не передумал, но ему захотелось пошутить. Как? Да как-нибудь. Главное – немного позлить Алену напоследок. Пусть расставание получится более бурным, но зато и более коротким.

Увидев на обочине ярко накрашенную блондинку, минималистично-обтягивающий прикид которой вместе с выражением лица не оставлял сомнений в ее профессии, Александр остановился, приспустил справа стекло и вежливо (он никогда в жизни не имел дела с проститутками – какой пробел, подумать только!) спросил:

– Скажите, пожалуйста, а какой у вас тариф?

– У меня такса! – девица ощерила в улыбке толстогубый рот. – Час три тысячи, два часа – пять, ночь – восемь. Но до ночи еще далеко…

– Давайте на час, – Александр потянул за ручку и открыл дверцу. – Садитесь, пожалуйста.

Блондинка проворно уселась на сиденье. Салон сразу же заполнился приторно-сладким запахом дешевого парфюма.

– Время пошло! – жрица любви многозначительно постучала синим блескучим ноготком по своим наручным часам и осведомилась: – На хату или в машине?

– На хату, – ответил Александр. – Тут недолго, скоро приедем.

– По мне так хоть не скоро, время пошло.

До дома Александра доехали молча, слушали радио. Девица попалась не из разговорчивых или просто устала (хотя когда она успела устать, ведь вечер только начался?), а Александр вообще не представлял, о чем принято разговаривать в таких ситуациях. Время от времени Александр поглядывал назад и видел красную «Мазду». Свернув в свой двор, Александр остановил машину, достал бумажник, отдал недоуменно посмотревшей на него блондинке три тысячерублевые купюры и сказал:

– Спасибо, но я передумал. Метро – прямо в арку и налево. Пять минут идти.

– Бывает! – хмыкнула девица, пряча деньги в сумочку. – Слушай, в метро сейчас народу – тьма тьмущая, мне всю красоту испортят. Будь человеком, добавь несколько сотен на такси.

Александр не стал спорить. По книгам и фильмам он знал, что у проституток принято вытягивать из клиента как можно больше денег. Он дал блондинке еще триста рублей и предупредил:

– Только не возвращайтесь назад, хорошо? Пройдите в арку, сверните за углом налево и там уже ловите машину.

– Желание клиента для нас – закон!

Девица улыбнулась Александру на прощание, снова продемонстрировав все свои кривые зубы, и ушла той дорогой, которую он ей указал. Александр открыл два передних окна, чтобы проветрить салон (а то еще впитается этот удушливо-дурманный аромат), и несколько минут просидел так, не выключая двигателя.

Алена во дворе не появилась, ни на машине, ни пешком. Или стояла на улице, или же уехала. «Что это на меня нашло? – подумал Александр. – Алена, конечно, хороша со своей слежкой, но и я не лучше». Кураж уже прошел, оставив после себя смущение.

«Зато я теперь знаю, как это делается. Любой опыт ценен…»

Страдания порождаются нашим рассудком, считал де Монтень [33]. Мы счастливы или несчастны в зависимости от того, кем мы себя считаем. Те, кому хочется быть счастливыми, ищут поводы и причины для этого столь же усердно, как и те, кому хочется быть несчастными. Дело не в Александре и его поведении. Дело в Алене, в том, что ей нужно для «счастья». Она может и не осознавать всех своих мотивов, но против своего бессознательного она пойти не в силах. Ревновала, ревнует и будет ревновать. «Всякий, кто долго мучается, виноват в этом сам», – писал де Монтень в своих «Опытах», и разве можно оспорить это утверждение? Нельзя, однозначно. Наша жизнь есть не что иное, как непрерывный процесс удовлетворения наших потребностей. Алена удовлетворяет свою потребность ревности. Возможно, что кому-то нравится, чтобы его ревновали по десять раз на дню. В этом тоже ведь можно найти своеобразную прелесть. Ревнует – значит любит, и все такое. Ревность… Жаль, что ее нельзя выбросить или потерять…

Сзади несколько раз мигнули фарами – проезжай, не мешай. Александр спохватился и заехал в ближайший свободный просвет в шеренге автомобилей. Спасибо новому мэру – «расширил пространство» во дворах под парковки, а то раньше нередко приходилось оставлять железного коня на улице или же вступать в сложносочиненные отношения с соседями по схеме «кто раньше меня выезжает, тот может передо мной встать». А стоит только перед твоей машиной встать двум соседским, как в четыре часа утра тебя будит звонок из клиники, и ты, стесняясь будить других, едешь на такси. Закон подлости един, велик и бесконечно многообразен в своих проявлениях.

«Это я дурака свалял, – подумал Александр, поднимаясь в лифте. – Выбросил деньги на ветер и, что гораздо хуже, подлил масла в огонь – показал Алене, что ее ревность небеспричинна. Впрочем, Алене причины не очень-то и нужны. Ревность, в отличие от любви, в доказательствах не нуждается, это еще Лермонтов говорил. И вообще между нами все кончено. Какие могут быть отношения с женщиной, которая тайно следит за мной? Странно, что она до сих пор не позвонила».

Алена позвонила минут через десять после того, как Александр вошел в квартиру.

– Ну, ты и сволочь! – прочувственно сказала она. – И вкуса у тебя нет.

Можно было попробовать сказать сакраментальное: «Это совсем не то, что ты думаешь», но ведь не поверит, да и незачем. Поэтому Александр предпочел промолчать.

– Я не хочу больше тебя видеть! – Алена не кричала, но тон ее был яростнее любого крика. – Никогда! Никогда-никогда-никогда!

– Да, нам лучше больше не встречаться, – согласился Александр. – Извини, что расстаемся вот так, но как уж вышло. Можно дать тебе один полезный совет на прощанье?

– Можно! – разрешила Алена уже более спокойным тоном.

– Если хочешь остаться неузнанной, то не собирай волосы в пучок на затылке. Лицо получается «голым» и оттого легкоузнаваемым. Никакие очки не помогут.

– Так ты меня видел! – ахнула Алена. – А я-то…

– Прощай, – перебил ее Александр и отключился.

– Вот и все, – сказал он самому себе. – И снова пришлось обойтись без цветов и вина.

В идеале, в возвышенных своих мечтах, Александр был сторонником красивых расставаний. Любой роман – это отрезок жизни, приятный отрезок. Романы чаще всего, в подавляющем большинстве, начинаются красиво, так почему бы им не заканчиваться тоже красиво. Можно распить бутылку вина при свечах, обменяться прощальными подарками и прощальными поцелуями, наговорить друг другу комплиментов и расстаться хорошими друзьями. Перезваниваться, иногда встречаться (чисто дружеские встречи, не более), короче говоря – перевести общение в новые рамки. Это цивилизованно и приятно. Это замечательно, но…